Ирина смотрела на подругу полными ужаса глазами и думала только о том, когда и как эти посиделки закончатся. Она ведь так напьется совсем, ее выносить из зала надо будет. Ирина невольно искала глазами официанта, рассчитывая на его помощь и сгорая от стыда. Счастье еще, что в это время народу в зале было мало, обеденное время еще не наступило.

Нина между тем с аппетитом закусывала, не переставая жаловаться на жизнь и перечислять свалившиеся на нее несчастья. Ирина старалась не слушать и незаметно посматривала на часики.

– А знаешь что, – вдруг впиваясь в Ирину глазами, спросила подруга, – о чем я вспомнила? – Она нехорошо усмехнулась. – Помнишь, как ты от Павловой сбежала? Пошла вроде как с Дандре поговорить и исчезла. Никого не предупредила об уходе, хотя и обещала. Я тогда ужасно рассердилась. Когда ты на репетицию на следующий день не пришла, все всполошились, не заболела ли? Я к тебе в тот вечер приезжала, но тебя уже и след простыл; тогда я к Алексею поехала, разыскала его на службе, он мне что-то невразумительное про Париж стал объяснять. Я понять ничего не могла и ужасно на тебя сердилась. А потом, уже на пароходе, когда в Австралию плыли, я случайно подслушала госпожу Павлову, как она с мужем разговаривала. У нее вещица одна пропала. Красивая такая подвеска с огромным рубином, она ее иногда в прическу закалывала. Очень древняя и ценная. Павлова горевала, потому что эту подвеску ей индийская махарани подарила. И никак не могла понять, куда она подевалась. Перед отъездом перебирала шкатулку и не нашла.

Нинины глаза буквально прожигали Ирину насквозь. И той внезапно стало жарко и душно.

– Так и знала, что это ты, – отводя взгляд, проговорила Нина. – Стащила, как сорока-воровка, и бежать. Да-а, мелких пакостей от тебя всегда можно было ожидать, но кража? Низко же ты пала, подруга.

– Да с чего ты взяла? Какая еще подвеска? – горячо проговорила Ирина, приходя в себя. – Я тогда пришла к Дандре разговаривать, а его не было, я постояла у кабинета минут пять и сбежала трусливо. Ты же не думаешь, что драгоценность эта у него в кабинете на столе лежала?

Но Нина ничего не ответила. Она лишь молча опрокинула в себя еще одну рюмку водки и попросила заказать на десерт мороженое.

– Сто лет его не ела, – пьяно икнула она, и Ирина успокоилась в надежде, что, протрезвев, подруга неприятный разговор не вспомнит.

Нина действительно ужасно напилась, и Ирина трусливо сбежала из ресторана, заплатив официанту, чтобы тот посадил пьяную подругу в такси.

Больше всего на свете ей хотелось навсегда забыть об этой встрече. Она была уверена, что больше они с Ниной не увидятся.

Какая наивность! Через день Нина опять поджидала подругу у подъезда, но на сей раз она хотела просто денег. Ирина выдала ей двадцать рублей и поспешила на остановку, благо троллейбус сразу подошел. Но, сидя в троллейбусе, она с кислым лицом размышляла о том, что Нина, пожалуй, возьмет привычку ходить к ней чуть не каждый день и клянчить деньги. Хоть с квартиры съезжай.

А толку что? Ирина тут же одернула себя. Нина к театру придет, еще и скандал на проходной устроит. Нет, надо что-то радикальное предпринять. Может, милицией пригрозить?

Так и пришлось сделать. Нина появилась ровно через два дня, но на этот раз Ирина была готова.

– Вот что, Нина, – подходя к подруге, строго проговорила она. – Здесь двести рублей. Возьми. Но больше сюда не приходи, иначе я позову постового, скажу, что ты вымогаешь у меня деньги и угрожаешь моему мужу, а он у меня большой начальник.