Ладно толстый, отец тоже не тростинка. Но ещё и громкий — его голос было отлично слышно во всех углах немалой залы. И неаккуратный — хватал еду руками со всех блюд вокруг, вытирал пальцы о камзол и штаны. Или даже не вытирал — вдруг взял за рукав Кэтрин и стал что-то ей втолковывать про охоту на волков и кабанов, мачеха даже отшатнулась и наморщила нос, как всегда делала, если ей что-то сильно не нравилось.

А девушки рядом сплетничали, что гость приехал на громадном раскормленном коне, потому что нормальный конь такую тушу просто не выдержит. И что он уже пытался задирать юбки служанкам — Элис вывернулась и убежала, а Бесс сказала, что ей любопытно, что за лорд такой, и не стала убегать. Но она сама толстая, ей, наверное, такие по нраву. Хотя одежда его, надо сказать, знала лучшие дни — вышивка обтрепалась, бархат вытерся, дорожный костюм заштопан в трёх местах, и не слишком аккуратно, не иначе охранники кинжалами штопали, — хихикала мачехина камеристка Дженет. Не слишком богатый гость, в общем, Бесс зря на подарок надеялась, вряд ли ей что-то досталось.

Эти разговоры огорчали. И вид гостя тоже огорчал. С чего бы это отцу выдавать её за такого? Денег негусто, сам тоже не блестящ, и даже не молод, и вот с таким — в постель? Такому — детей рожать? Впервые Анна задумалась о замужестве как о чём-то нежеланном и неприятном.

Джейн-то вышла замуж за пригожего соседского сына, и у Фрэнсис муж тоже молод и привлекателен. Оба отлично ездили верхом, неплохо фехтовали, Уильям ещё и ножи метал. И танцевали неплохо, и петь умели. А этот…

Оказалось, что в свите лорда Уолтера прибыл музыкант, звали его Томми-менестрель. Он уже устраивался на лавке со своей лютней, крутил колки, подстраивал струны. В любой другой вечер, не в сегодняшний, Анна бы первая подскочила к этому менестрелю и стала выспрашивать — какие песни он знает, какую танцевальную музыку играет, не нужно ли подыграть. А сейчас сидела, как каменная, и механически отмечала — настроил, взял первый аккорд, запел.

Песня была ей незнакома — что-то о дороге и путниках. Сидящая рядом Нэнси шепнула, что не завидует тем, кто проводит в эту ночь в дороге — это ж надо совсем ума лишиться, чтобы выйти за стены, мало ли, что там? Анна была с ней полностью согласна — чтобы бродить по лесу ли, по дороге в ночь Самайна, нужно быть изрядно безголовым.

И тут челядь за столом зашумела и на разные голоса стали просить песен о чудесах, о небывалом, о странном и несбывшемся. Музыкант улыбнулся, сказал, что есть у него несколько таких песен, только чудеса там такие, что, может быть, кому-то чудесами и не покажутся, но это пусть каждый сам решит. Взял аккорд и запел.

Он пел — словно рассказывал истории. Раскрывались холмы, оттуда выходил Добрый Народец — по делам или по прихоти, иногда они просто показывались людям и исчезали, иногда необратимо меняли ход человеческих судеб. Казалось, то колесо, которое крутится у каждого за спиной и прядёт его нить жизни, сейчас находится прямо здесь, в зале, и всем был слышен его шорох и поскрипывание.

Аккорд растаял в воздухе… и все услышали громкий храп — это лорд Уолтер уснул носом в тарелке. Благо, в чистой — он уже успел её вылизать и нахваливал при этом подливку кухарки Мэри. Тут же его камердинер и пара охранников подхватили храпящее тело и потащили из залы в сторону гостевой башни.

А музыкант продолжал играть.

Следующая песня была о юной красавице, которую волей судьбы выдали за богатого, доблестного и влиятельного старика. Конечно же, она не чувствовала к нему ни малейшей склонности и очень страдала от этого факта. Хотя была ему верной женой, но ровно до того момента, пока не возник однажды перед ней из заката прекрасный странник. Странник оказался бродячим певцом, он остался в замке на ночь, а утром явился из путешествия супруг, и убил бы на месте легкомысленную даму, но вдруг откуда ни возьмись явились защитники, и ревнивый старый муж погиб на божьем суде в честном поединке.