Странная вещь происходит с теми, кто пережил клиническую смерть: вернувшись с того света, они перестают бояться ухода из этого мира. По-видимому, у них меняется само представление о Смерти. Так, во всяком случае, произошло со мной. И все потому, что по ту сторону не было ни боли, ни страха. Я даже сразу не понял, что умер. Мой самолет разбился, но осознание этого пришло лишь неделю спустя.

Иллюзорное впечатление удивительно мягкой посадки длилось еще с минуту после того, как мой самолет зацепил провода и рухнул на землю. Я не почувствовал ни удара, ни изменений в характере полета. Я превратился в пилота-призрака, летевшего на самолете-призраке, и оба мы были совершенны. Ни тени сомнения, будто что-то идет не так. Авария стала реальностью лишь неделей позже, когда я очнулся на больничной койке.

Теперь, если что-то угрожает моей жизни, меня это не пугает: «Что, уже пора Домой? Прекрасно!» Мои сумки собраны. Не понимаю, почему на лицах у тех, кто узнает о скорой смерти, не расцветает улыбка. Мы уходим Домой, а скорбь – свойство смертной природы, а не духа. Не верите? Попробуйте представить, что вы не тело, а дух, а затем спросите себя, боитесь ли вы смерти.

Что мы теряем со смертью здесь, на Земле? Свои дома, самолеты и прочие вещи? Но все это не пригодится нам по ту сторону. Свою жизнь? Забавно… но попросту невозможно. Друзей и любимых? Смерть не в силах положить конец любви. Все они присоединятся к нам, как только вернутся Домой.

Невыносимо долгое ожидание? Как сказать. Оглянитесь на свою жизнь. Давно ли вам было шесть или десять?

Нам кажется, что мы движемся в будущее с ужасающей медлительностью: оно как горизонт, к которому приближаешься на автомобиле. Тогда как прошлое мелькнуло и исчезло. Но это медленное продвижение вперед необходимо нам, чтобы уделить внимание деталям своего будущего.

Долгая разлука между друзьями? Только не для того, кто уже там… Часто ли наши ушедшие друзья сообщают о том, что с нетерпением ждут встречи? Насколько мне известно, никогда. Зато мы, смертные, можем тосковать по ним годами.

После авиакатастрофы во мне произошла большая перемена – мое отношение к смерти полностью изменилось.

Смерть для меня теперь как возвращение домой после долгой отлучки, где все тебе рады и все так знакомо. Секунда – и мы уже там. Мы не скучаем по своим близким, у которых просто есть еще дела на Земле… Каждую ночь мы можем встречаться с ними во сне. Смертные забывают об этих встречах, а вот духи – никогда.

Если мне и случается испытать страх, то лишь в те моменты, когда я забываю о своем вечном Доме и переключаюсь на идеи и представления смертных. Мне ведь еще предстоит завершить свой путь смертного существа. Но даже сейчас, стоит мне вспомнить о Доме, как страх исчезает.

И пусть иногда мы чувствуем себя одинокими на этой Земле, но мы продолжаем жить, потому что у каждого из нас есть своя задача, которую нужно завершить. Однако уход отсюда ни на мгновение не опечалит нас. Ведь возращение Домой – это праздник!

Часто ли у людей возникает интерес к потусторонней реальности?

Возможно, некоторым из нас этот интерес присущ изначально. Но я серьезно задумался об этом лишь после того благословенного события, каким стала для меня авиакатастрофа. И все же я никак не мог ухватить суть.

– Не можешь ухватить суть, – раздался голос, – поскольку не слишком стараешься.

Это был ангел-хранитель, но на этот раз в мужском обличье. За последние полтора года мне не раз доводилось видеть ангелов-хранителей. Точнее, не столько видеть, сколько беседовать с ними. Я знаю, как много они могут сделать для нас, смертных. Попросту говоря, они – наши друзья.