Петька сумбурно рассказывал, что у Марианны, загримированной мною, вдруг началась сильнейшая аллергическая реакция - она прямо во время первого дубля мгновенно отекла и на глазах у всех раздулась. Потом начала задыхаться. Дежурившая на съёмках медсестра, уколола ей лекарство, и минут через десять актриса пришла в себя. Правда, устроила истерику и орала, что убьёт меня своими руками, что это я в свой грим ей что-то там добавила, что её все ненавидят, и за это она отомстит - проклинает всех, и каждый, кто попытается покинуть замок, погибнет!

- А я стоял неподалеку от места, где съемки шли. Смотрю, такой, на Потемкина, - склонившись к моему уху, продолжал Петька. - А он завис. Стоит и как будто не слышит и не видит ничего. Бледный, как смерть! Чего ему там привиделось, не знаю, но...

- Ангелина, - непривычно холодно зовёт Потёмкин. - Иди сюда, тебя доктор осмотрит.

Иду, напоследок поймав странный взгляд Петьки.

Полная седая женщина - фельдшер в аккуратных, очень её украшающих очках, спокойно смотрит мне в глаза.

- Что-то беспокоит вас? - переводит взгляд на мою ноющую руку, которую я бережно, как ребёнка, прижимаю второй рукой к своему боку. - Рука?

- Да. Больно, - говорю ей, но зачем-то ловлю взгляд Потёмкина, который стоит рядом и внимательно вслушивается в наш разговор. Не знаю, чего я жду от него - сочувствия, жалости или мне просто хочется разглядеть в его глазах то, во что поверить невозможно, но после Петькиных слов, вдруг робкая надежда на реальность этого появилась и заставила в предчувствии замереть сердце! Вдруг он совсем чуточку неравнодушен ко мне? Но в его глазах нельзя ничего прочесть, разве что обычный рядовой интерес к словам врача...

Фельдшер осторожно ощупывает руку, мнет возле плеча, задевая какое-то очень болезненное место. И я чувствую, как невольно кривятся мои губы, как рвётся изо рта стон. Но терплю - не могу при нём! Но не сдерживаюсь, когда доктор вдруг в какой-то момент резко дёргает за руку как-то вниз и одновременно в бок! Из глаз буквально сыпятся искры от дикой боли. Но... Пальцы начинают слушаться тут же, и движения, хоть и остаются болезненными, становятся вполне возможными!

- Вот! Вижу, легче стало? Вывих. Кость из сустава вышла. Теперь всё на месте. Боль через пару часов уйдёт. Ссадины обработаете в медпункте. Но, если хотите, можете с нами в больницу поехать. Вашего пострадавшего мы стабилизировали. У него несовместимых с жизнью ранений нет. Но ноги придётся оперировать скорее всего. Все, решайте! Нам пора!

Что делать? Мне домой нужно, вообще-то! Там Алёнка с мамой ждут!

- У нас медсестра своя есть. Она обработает девушку, - уверенно заявляет Потёмкин.

Фельдшер кивает, быстро запрыгивает в машину, и скорая уезжает.

- Мне домой нужно! - разворачиваюсь к нему.

- Нет. Тебе нужно вернуться, - вдруг говорит он.

- В смысле? Мне же...

- Мы возвращаемся. Садись в машину.

- Вы мне обещали! Меня ребёнок ждёт! Мне нужно! И, вообще, не командуйте мною! - хотелось топнуть ногой и просто уйти - а что, отойду от них подальше и вызову такси!

- Я всё объясню. А сейчас... Просто поверь мне! Ты можешь мне поверить? Я уверен, что с тобой что-то случится, если не вернёшься в замок! Да, глупо звучит, но... Хочешь рискнуть своей жизнью?

И в его словах, а больше в выражении глаз, было что-то такое, что напугало меня до смерти и заставило понять - Богдан, действительно, верит в то, о чем говорит! И я пошла следом за ним к его машине и села в салон. Он закрыл за мной дверь, позвал Петьку, и мы поехали обратно в замок, оставив раскуроченную рабочую машину в одиночестве дожидаться приезда вызванного Потемкиным эвакуатора.