Я прямо-таки жду от нее отпора, хочу посмотреть на реакцию - напрочь забываю, что актеры на позициях, что камеры снимают, что звукооператоры замерли на своих местах, а им тоже нелегко - попробуй, подержи микрофоны в одном положении пару-тройку часов!

А она вдруг обхватывает своей ладошкой громкоговоритель... точнее, она обхватывает ладонью, своими горячими пальчиками мою руку, подносит к губам... так близко, что мне кажется, даже касается легонько губами того места на пластмассовом кружочке, опоясывающем трубку, куда обычно говорю только я, и произносит:

- Прежде чем публично устраивать порку мне, Богдан Романович, вы бы лучше историю моды изучили.

И, развернувшись, быстро удаляется в сторону своей мини-студии для грима на открытом воздухе. Ядвига с чашкой кофе в руках удивленно смотрит в мою сторону, остановившись в паре метров от режиссерской базы. А меня не покидает мысль, что я позвал сюда Ангела совсем не для того, чтобы отругать... Совершенно не для того... А для чего?

Что я там делать собирался?

- Кофе давай! - рявкаю в свой рупор и добавляю, развернувшись в сторону выхода из замка, где должна начаться следующая сцена. - Поехали! Начинаем, господа... и дамы!

Ангел

Он неправ. Я права, а он неправ! При всех отчитал, как девчонку! А я... А я три недели готовилась! Все, что могла найти, прочла! Да я столько знала о моде и внешнем виде наших предков, живших в 18 и 19 веках, что Потемкину и не снилось!

Догримировала всех оставшихся и, уже сидя в машине, продолжала ругать его на чем свет стоит! Обижалась, и при этом уезжать не хотелось... Хотелось остаться. Потому что с любой точки моей импровизированной гримерки на открытом воздухе был хорошо виден режиссерский "командный пункт" И я смотрела-смотрела-смотрела! Я следила за ним - за каждым движением, за мимикой, за жестами, за тем, как длинные пальцы постукивают по колену, когда он смотрит на игру актеров. Мое все еще безумно влюбленное сердце трепыхалось в груди, как пойманная в силки птица. Ах, какой же он красивый! Как всё в нем гармонично - даже кепка, на глаза надвинутая, козырьком закрывающая половину лица, и то смотрится, как часть образа, как нечто ему одному присущее, к нему относящееся!

Как же трудно быть рядом и не иметь возможности стать близкой, необходимой, имеющей право касаться, вторгаться в его личное пространство! Но я не могла себя заставить жалеть о том, что согласилась работать! Ни при каких обстоятельствах! Наоборот, уезжать не хотелось! И как бы я ни ругала себя за то, что не стремлюсь к дочке, сердце разрывалось на части от двух абсолютно противоположных и не совместимых желаний - быть со своим ребенком и одновременно быть с его отцом!

- Линочка, - поймала в зеркале заднего вида взгляд водителя Сергея. - Почему покидаете нас? Не понравилось ночевать в замке?

- Да нет, понравилось. Просто дома дочка ждет...

- Понравилось? Я думал, все женщины напуганы тем, что ночью случилось!

- А что случилось? Я ничего не знаю! - пыталась вспомнить, были ли какие-то крики или шум снизу, может, драка какая-то там, где основная часть команды отмечала начало съемок, но не могла - крепко спала и ничего совершенно не слышала! А Верочка и Пашка утром ушли раньше меня и за утренним кофе были так увлечены друг другом и своими в очередной раз вспыхнувшими чувствами, что особо-то со мною и не разговаривали.

- Да там какая-то зверюга полночи под окнами выла и, - он понизил голос, а потом насмешливо скользнул взглядом по мне. - Даже, кажется, кого-то покусала...