Ой, Смирнова! Тебе, влюбленной дурочке, да на таком взводе, как сейчас, чудятся странные вещи! О чем только думаешь?

Смотрю на него. Стараюсь успокоить бешеное биение сердца - но оно только сильнее разгоняется в груди! Если бы сейчас взять и сказать ему, что там у меня, в маленькой, доставшейся от бабушки квартирке, маму ждёт не только моя, но и его дочка! Что он ответит? Как реагировать будет? Впрочем, что может ответить женатый, известный, небедный человек? Скажет, что я родила её специально, чтобы попытаться поиметь что-то с него! А сначала просто не поверит и заставит сделать экспертизу!

- Собирайся, Смирнова, - устало говорит он. - Поехали. А-то ты так смотришь на меня, как будто я, по меньшей мере, Господь Бог!

- Правда? Правда? - не могу поверить я. Это так неожиданно и приятно, что он готов мне помочь, что ему небезразличны мои беды, что хочется закружиться от счастья по комнате.

- Может, не надо? - испуганно восклицает Верочка. - Вдруг это проклятие... Вдруг оно настоящее? Вдруг с вами что-то случится? Да и темнеет уже! Опять выть будет этот... кто там всю ночь под окнами орал!

- Ты тоже слышала? - Ядвига поднялась со своего кресла и шагнула к окну. - Я бы тоже не советовала ехать. Мало ли... Там среди команды слухи разные идут. Народ напуган. А когда народ напуган... Что случается?

- Что? - спросил Петька.

- Пьянка, конечно! Тем более если Богдан Романович уедет!

7. 7 глава

- Вот куда ты, Смирнова, меня втравила? - насмешливый взгляд из-под кепки в мою сторону заставляет меня неудержимо краснеть, сжимаясь от смущения на переднем пассажирском сиденье.

К вечеру стала ныть ушибленная рука и ссадина на лбу как-то стягивала кожу. Но радость от предстоящей встречи с дочкой, а еще ЕГО неожиданная близость, ЕГО участие в моей жизни, всё это радовало, пьянило, как шампанское, ударяя в голову совершенно неприемлемыми и даже опасными мыслями и заставляло забыть о боли. Мне казалось, что Богдан заполняет собой все пространство в салоне, что я даже жар его рук чувствую, как тогда, полтора года назад в его комнате, в тот наш единственный раз...

- Я не втравила, - еле слышно прошептала я, в смущении закусывая губу.

Но он услышал:

- А вдруг проклятие - правда? Дождь еще этот... Дорога мокрая, скользкая. Ангел в машине....

- В смысле? - не понимала, куда он клонит.

- Отвлекает, - пояснил он.

Несколько минут я пыталась осознать, на что он намекает. И, вообще, намекает ли на что-то. Шутит, может быть, просто? Но отчего-то казалось, что сам воздух между нами стал другим - вязким, тягучим. И он с таким трудом втягивался мною в легкие, что я вынуждена была то и дело задерживать дыхание. От этого немного кружилась голова и сходило с ума в груди сердце. Потёмкин посматривал на меня, на самом деле отвлекаясь от дороги. А я нашла глазами его отражение в лобовом стекле и не сводила с него глаз.

- Богдан... Романович, вы на самом деле верите в то, что это проклятие существует? - спросила совсем не потому, что, действительно, хотела это знать, а просто, чтобы не молчать, чтобы как-то разбавить, разогнать собственное смущение, собственные одуряющие мысли.

- Я люблю все доказывать опытным путем... - сказал и рассмеялся, встретившись с моими испуганными глазами. - Да шучу я! Чего ты испугалась? Глупости, по-моему.

- А зачем вы тогда за нами поехали? За нами с Сергеем?

- Слушай, Ангел, давай мы тему сменим? Ну, зачем сейчас о плохом, а? Вернёмся обратно, тогда и обсудим?

Он был, конечно, прав. Потому что я отлично понимала, что неспроста он поехал. Значит, на самом деле, тогда поверил в то, что с нами... со мной что-то могло случиться! Получается... Получается, что, с одной стороны, дело плохо - ведь Потёмкин далеко не дурак, да и слабо верилось в его склонность к вере в мистику. А тут он вдруг верит! Но, с другой стороны, он беспокоился обо мне! А значит...