Все было проще рядом с Русланом. В больнице. Там я действительно ощущала насколько важно мое существование. Насколько важно мне находиться рядом с ним.

Разговаривать. Держать его за руку. Обмывать большое, расслабленное тело. Именно это чувство значимости для любимого человека удерживало меня в этом мире.

Я обязана ему чувствам, что он создал во мне, именно они давали мне облегчение во время той страшной ночи.

Он стал моим проводником к свету, а я помогла ему выжить.

После того, как я узнала, что он каким-то чудом выжил в той бойне, его здоровье стало моей единственной целью.

Он должен был открыть глаза, встать на ноги. Я была в нем уверена.

Единственной моей целью было, чтобы он очнулся и снова жил полной жизнью.

Не верил никто. Даже его мать в определенный момент сдалась, она выплакала все глаза и казалось, что мысленно простилась с ним. Поверила врачам, которые опускали руки и говорили, что надежды почти нет. И попрощавшись с сыном какой-то незнакомой мне молитвой, вышла из палаты.

Я не могла. Не могла поверить, что человек, выживший после такого, вот так просто покинет этот мир.

Не могла поверить и не ушла. Просидела с ним всю ночь и разговаривала. Рассказывала, что он значит для меня. Рассказывала, какой была в детстве. Рассказывала, какие чувства он пробудил во мне в тот прекрасный и страшный день.

То ли время, то ли мои ночные монологи. Постепенно мне стало легче переносить присутствие людей.

Даже их прикосновения. Их внимание.

Когда опасность отступила, когда прогнозы врачей стали лучше, а мать вернулась на свой дежурный пост, я поняла, что моя миссия подошла к концу.

Я долго обдумывала, как мне вести себя после его пробуждения. Что говорить. И быть ли рядом, если он того захочет.

Мои желания перестали иметь значения.

Я выбрала для себя новый путь. Путь с богом, потому как отреклась от прошлой жизни еще во время моего похищения. Теперь я служу при церкви и молюсь для того, чтобы облегчить свою боль.

Но все мои мысли и все чувства оставались рядом с Русланом.

Самое главное для меня его будущее. И чтобы он там себе не придумал, оно никак не связано со мной.

К этому решению я пришла, когда увидела, какие люди ходят его проведать.

Услышала, о чем говорит его мать. Услышала о том, какую девушку она ему порочит.

Его веры. Покорную. Хорошую хозяйку. А самое главное, непорочную и чистую. Куда мне с ней тягаться.

Все, что я могу, это пожелать им счастья.

24. Глава 23

Спустя пару минут блуждания в своих мыслях, я все же принимаю решение поесть. Потому что чувствую в теле слабость и легкое головокружение.

Но кусок в горло не лезет.

Беру в рот положенные пару ложек овсяной каши и отпиваю чаю, что обжигает рот.

Остальное отдаю побитому жизнью мужчине, который уже съел свою порцию и голодными глазами смотрит на мою.

Я знаю по себе, что такое голод, семья у нас далеко небогатая, детей было много и порой, если ты не успел съесть свою небольшую порцию, это сделает кто-то другой.

Поэтому я, улыбнувшись, пододвигаю к мужчине тарелку.

— Приятного аппетита.

— Да благословит тебя Господь, — говорит он наспех.

Не благословит. Но очень хочется. Так сильно, что порой по телу дрожь. Может быть поэтому я уже три дня не могу решиться пойти на исповедь.

Только не надеюсь, что мне отпустят грех. Хотя и в монахини — была такая идея — уже пойти не могу. И не только из-за этого.

Три месяца назад я была уверена, что во мне умерли все мысли, связанные с плотскими утехами. Они должны были исчезнуть после произошедшего.

Но... Я ошибалась.

Руслан.

Боже, этот мужчина.