Но порой нужно закрывать глаза на происходящее, потому что это чревато гораздо большими потерями.

Я должен думать в первую очередь о своей семье.

— Он мой отчим, — киваю я и достаю телефон. Открываю приложение и киваю на ноутбук. — Скажи мне номер счета, я переведу бабки.

Этот толстопузый хмырь откидывается на стену и сверлит меня своими малюсенькими глазками.

— За кого?

— Валентин Герасемчук.

Его глаза недобро загораются, а от его ухмылки мне становится неспокойно. Он проводит пальцами по губам, смотря на меня с особым интересом.

— Так он вроде сестру свою хотел мне в долг отдать, — посмеивается придурок, и я сглатываю.

Держись. Тебе пуля в башке не нужна. Даже если ты успеешь сломать ему все кости.

— Он ошибся. Его сестра моя жена.

— О как? Она хороша, — улыбается он плотоядно, и я сжимаю кулаки. Хочется зубы его белые выбить и в задницу засунуть. — Мне нравятся блондинки.

— А мне нравится моя жена. Бери деньги и больше к Вале не лезь.

Вижу в его взгляде алчность, и он что-то решает в голове, прикидывает, что ему выгодней: получить деньги или девушку.

— А если он появится снова?

— Не появится, — уверено заявляю. Задолбал, ублюдок. От злобы тошнота к горлу подкатывает.

— Убьешь?

Скорей всего.

— Если потребуется.

Немного погодя он кивает и неспешно проходит к рабочему столу, называя мне номер счета.

Теперь мысли о том, чтобы обратиться к нему за помощью и близко нет.

Это дерьмо даже жить не достойно. Как и те, что выкрали Кристину.

И снова мысль, ударяющая молотком, о том, что я что-то забыл. Что-то не сказал ей. Что-то упустил.

Может после комы в себя еще не пришел.

— Выпить не хочешь? — бросает он мне в спину, я качаю головой, но останавливаюсь резко, услышав его голос: — Вот мне интересно, если она твоя жена. Почему тогда сбежала от тебя? Ты вот знаешь, где она сейчас?

Слова ударяют током по нервным окончаниям, хотел же спокойно уйти.

Меня штормит, вбиваю кулак в дерево двери и поворачиваю голову.

Если он только попробует к ней притронуться. Если только он посмеет сказать ей грубость, я вспомню все, чему меня учил детдоме, я вспомню то, чем занимался с таким рвением на ринге, чтобы не оставить от урода ни сантиметра живой плоти.

Он будет рыдать, пока я буду ломаю ему кости, это могу с уверенностью ему пообещать.

— Моя женщина. Мои проблемы. Своих шлюх трахай, на чужих жен не заглядывайся.

— Или что? — поглаживает он рукоятку от хлыста, а девушка уже приходит в себя. И я сжимаю зубы.

Знаю, что лучше промолчать, но по-другому не могу. Только не в тот момент, когда затрагивают мою Кристину.

— Или твое казино случайно загорится. А ты случайно окажешься внутри. И твое тело случайно сгорит заживо.

Мои слова никак на него не действуют, слишком самоуверенный и думает, что на такое я не смогу пойти. Он ошибается. Стоит только ему зыркнуть на мое, его жизнь станет невыносимой, или он ее вовсе лишится.

— Мне говорили, ты законопослушный гражданин.

— Законопослушный, — кидаю ему на прощание. — Только законы у меня свои.

Выйдя из двухэтажного дома, я напрягся, услышав очередной вскрик девушки, и быстро дошел до машины. Там набрал Ахмедова, спросив, почему тот не приструнит Ломоносова?

— Пока он мне не мешает, я его не трону.

Ну, естественно.

— Он мучает женщин. Скорее всего убивает.

Не дай бог Кристина окажется в его мерзких лапах.

— Чужие женщины меня не волнуют. Я не мать Тереза, — говорит он спокойным голосом. — А свою, я так понимаю, ты снова потерял? Или все же понял, что с ней не так?

— Что с ней не так? — напрягаюсь я, но Ахмедов молчит. Да что за хрень! — Я не знаю, что вы там надумали с матерью, и что ей наговорили. Она станет моей женой. Хочешь ты этого или нет.