— Больно! Урод нерусский, отпусти меня! Тебя на ленты порежут. Как собаку! — почти визжит этот упырь, пока другие переглядываются и не знают, что делать.

Я ведь прикрылся их главарем. Я руку ему в трех местах сломал. И это далеко не все, что я могу с ним сделать, не убив.

Они могут удивиться, узнав, сколько боли может вынести человеческое тело, так и не отправившись в мир иной.

— Какие громкие слова, — рычу ему над ухом. Сильней на руку давлю, от чего он начинает верещать, а на глазах уже виднеются слёзы. — Ты лучше скажи, перед кем Валя долг держит?

Так и знал, что этот хмырь что-то выкинет. Что из-за него у моей малышки проблемы будут. А вот если бы забрал ее сразу, такого бы не случилось.

Как только доберусь до неё, то за шкирку к себе утащу.

— Ничего я тебе, мразина, не скажу!

Неправильный ответ. Выламываю ему вторую руку, пока не слышу жалобный скулёж.

Злость во мне только набирает обороты, и я чувствую, как в вены прыскает привычная доза адреналина как на арене.

Это же всего лишь разминка.

— Перед Ломоносовым, — отвечает один из парней и опускает пистолет, пока уши закладывает от крика невежливого мальца, что бьется в моих руках как пойманная треска.

Ломоносов. Знакомое что-то.

В голове всплывает информация, которой на очередном застолье со мной поделился Ахмедов.

— Он же Питерский воротила, — киваю им, чтобы знать точно.

Двое переглядываются и все же тот, что поменьше, говорит:

— У него здесь несколько казино. Он сейчас в городе, а Валя ему бабки должен. Ну тот и ляпнул про сестру целку. А тот любит целок.

Теперь желание убивать становится почти невыносимым, когда разговор заходит о моей Кристине.

Ломоносов Слава давно у Ахмедова на учете находится.

Интересно, он знает, что тот залез на его территорию?

Крик «трески», что бьется в руках, уже подзаебывает, и я его отрубаю, кидая во второго выбивателя долгов. Тот на мгновение затупил, и я смог отобрать пушку.

Мне Кристину надо найти, а не стоять лясы точить.

Судя по тому, что она не выбежала из комнаты, дома ее нет. И это хорошо, что не видела этого представления. Ей сейчас нельзя вновь погружаться в такую атмосферу.

Пистолет снимаю с предохранителя и спокойно стреляю рядом с башкой любителя поговорить.

Тот дергается и смотрит на меня ошалевшим взглядом.

— А ты думал, только вы умеете этими пукалками пользоваться? — спрашиваю. Но сейчас самое главное. — Запомни. У Вали нет сестры.

Сейчас уже точно нет, я об этом позабочусь. Нам такие родственнички не нужны.

— Ломоносов уже навел справки. У него даже фото есть.

Сука… Вот же воротила прошаренный. Значит не отвалит так просто.

Ничего, все решаемо.

— Сколько Валя должен?

— Десять тысяч.

Неплохо.

— Очевидно не рублей, — киваю и, держа их на мушке, быстро заглядываю в спальню к Кристине.

Кровать заправлена, везде как обычно чистота, а на подушке записка.

Значит все-таки ушла. Дура.

Дождалась, когда встану на ноги и свалила как трусиха.

Сейчас главное, чтобы Ломоносов ее первым не нашел.

Наслышан я о его деликатности с бабами.

— Сейчас идете в машину и ждете меня. Спущусь через десять минут.

— Зачем? — не понимает этот тугодум, пока второй героически держит лидера.

— Ты вроде долг пришел выбить?

Он хлопает удивлённо глазами, косясь на ствол, который я продолжаю на них направлять.

— Ну.

— Так его оплачу, — хмыкаю. — Дай мне одеться. Или тебе нравится мой вид в трусах.

— Нет, — машет быстро лысой головой, подхватывает подбитого, и они все быстро сваливают из квартиры.

Вот же черт. А если бы меня рядом с ней не было? Забрали бы, козлы, а я бы и не знал, кто и куда.