— Это было наше совместное решение, — первым нарушил тишину именно он. 

Грустно улыбнувшись, сверкнул чёрными глазами, в глубине которых плескалось раскаяние. Шрам на его щеке стал отчетливее, протянувшись белой полосой от виска до уголка губ. 

Рустам — единственный, кто выжил в том пожаре. Огонь пощадил его, но оставил на память жуткие следы не только в душе мужчины, но и на теле. 

— Я обещал сестре, что не оставлю тебя. Лена взяла с меня клятву незадолго до своей смерти, — каждый раз, когда Рустам говорил о ней, в нем что-то менялось. Образ бесстрашного кавказца исчезал на глазах, обнажая доброе сердце, полное невысказанной любви. — В этой борьбе ты никогда не будешь один. 

— Братья навеки? — откинувшись на спинку кресла, протянул я. В детстве, когда еще были воспитанниками интерната, мы решили побрататься. Это произошло после очередной дворовой драки, во время которой я отбил Рустама от шайки гопников. В тот самый день и началась история дружбы длиною в целую жизнь. 

— Братья навеки, — подтвердил Рустам. 

Телефонный звонок прервал нашу беседу. Звонили из больницы. Саша пришел в себя, и хочет меня видеть. 

До клиники мы добрались за считанные минуты. Водитель гнал по городу, не обращая внимания на показания светофоров и нарушая все правила дорожного движения. Со штрафами и правоохранителями я разберусь позже, когда удостоверюсь, что племянник в порядке. 

— Хорошо, что вы смогли приехать так быстро, — доктор и переводчик встретили меня у палаты.

— Александр отказывается подпускать к себе врачей. Я уже говорил вам, — подался в объяснения, — что травмы головы очень опасны и могут привести к различным последствиями... Дело в том, что в результате удара пострадал участок головного мозга, который отвечает за координацию движений. Гематома, которую мы пока не можем удалить, привела к тому, что нервные импульсы не доходят до конечностей. Следовательно... 

— Он не может двигаться, — закончил я за них, чувствуя, как воздух вылетает из легких. Сжав кулаки, попытался успокоиться. — Это навсегда? 

— Сложно сказать, — пожал плечами мужчина. — Впереди нас ждет длительное лечение и множество операций. Возможно, нам удастся вернуть ему подвижность, а возможно и нет. Травмы головы тем и опасны, что совершенно непредсказуемы. 

— Я вас понял. Мне можно к нему? 

— Да, конечно. Постарайтесь его успокоить, иначе парень может навредить себе еще больше. 

Переводчик открыл дверь палаты и отступил, пропуская меня внутрь. 

Саша лежал на кровати, посреди небольшой комнаты. На голове у него была бинтовая повязка, лицо напоминало сине-красное месиво, за которым невозможно было угадать прежнего красавца и покорителя женских сердец. Только глаза выдавали в этом незнакомце моего племянника. Такие же яркие и глубокие, как в детстве. Но даже они изменились. Потеряли прежний свет. В них стояли слезы.

— Привет, — постарался придать своему голосу беззаботный тон. Замерев рядом с больничной койкой, смотрел на крестника сверху вниз, а у самого сердце разрывалось на части. 

Не должно было этого случиться! Саша не должен был здесь лежать! Он не должен был попасть в эту сраную аварию! Не должен был связываться с ангеловским исчадием! 

— Ты заставил меня понервничать, малец, — заставил себя улыбнуться. — Я весь поседел за эту неделю. 

Молчит. Смотрит на меня и не реагирует. Будто не слышит моего голоса. Или не хочет слышать? 

— Саш, — присаживаюсь на стул, не разрывая зрительного контакта. 

Не дает мне договорить. Моргает, позволяя одинокой слезе скатиться по щеке, и шепчет едва слышно: