А торговцы, что сидят рядом, слева от меня, рады. Вижу на их лицах триумф и ожидание скорого заключения выгодной сделки по купли-продажи одной душонки. Меня. 

Чтобы не закричать, сжимаю челюсти. Слышу, как скрипят зубы, но пытаюсь держаться. Тело и голова ещё помнят неудачную попытку взбунтоваться...

Сжимаю пальцы в кулаки, сминая дорогую ткань платья, в которое меня облачили. Аня старалась, чтобы придать мне респектабельный вид. Прыгала вокруг, словно наседка при виде своего цыплёнка. Никогда ещё за все годы нашего родства не видела её такой воодушевленной. Радость от того, что моя судьба рушится на глазах, подобно хрупкому карточному домику, переполняла её и лилась через край. 

Они пригласили лучших стилистов города. Известная в индустрии красоты и популярная бьюти-блогер Камилла лично подбирала мне образ на сие «торжество», не забывая при этом записывать сторисы для Инстаграма.

Фальшивая невеста для фальшивой помолвки была чудо как хороша. Длинные волосы накрутили и опустили по спине мягкими волнами. Бриллиантовая заколка в виде пера — подарок от щедрого жениха, нашла своё законное место чуть выше правого виска. На лицо мне нанесли профессиональный макияж, уделив особое внимание глазам. Теперь, благодаря стараниям той же Камиллы, мой взгляд был «чарующим и загадочным». 

— Господин Соколов не сможет отвести от вас глаз, — похвалила она свой труд, поворачивая мою голову так, чтобы свет падал правильно, и фото получилось на ура. — Катяяя, вы прелесть как хороши! Все мои подписчики влюбятся в вас с первого же взгляда! 

Я не слушала её. Отказывалась воспринимать. Так же, как и всю эту ситуацию, в которой вдруг оказалась. Сидела напротив туалетного столика и смотрела сквозь своё отражение. Мысли были далеко. Им, в отличие от меня, удалось вырваться из заточения и вернуться на свободу.

Морозный холод прошёлся по спине, принуждая поежиться. Незаметно, натянула длинные рукава трикотажного платья чуть ниже, зажала их в ладонях. 

Хотелось встать, развернуться и уйти. Послать своих тюремщиков на три весёлые русские буквы и плевать, что мне за это будет. Кажется, хуже, чем сейчас, не станет уже никогда. Боль не сможет усилиться, сердце не разобьется во второй раз. 

— Думаю, мы обо всём уже договорились, — до воспалённого сознания долетает глубокий мужской голос. Тихий, но уверенный. Со стальными нотками, от звуков которого волей-неволей становится не по себе. Будто лезвие приставили к горлу и зажали над сонной артерией. Одно неверное движение, одна ошибка, и всё. Полоснет, не подумав. 

Набираюсь смелости и поднимаю на него глаза. 

Сидит напротив. Нас разделяют всего каких-то полметра и журнальный столик со стеклянной поверхностью. Его поза, в отличие от моей, расслабленная. Широкие плечи, под тонкой тканью чёрной рубашки, разведены. Шея прямая, на лице ноль эмоций, в глазах — торжество и превосходство. Хотя, чему это я удивляюсь? Он и есть победитель. Соколов Олег Иванович — мой будущий муж и папин деловой партнёр. 

— Значит, помолвку сыграем через неделю? — спрашивает отец. Робко. Неуверенно. Будто боится того, кто сидит рядом. Смотрит на него заискивающе, с надеждой на положительный ответ. 

Противно. Горечь разочарования разливается в крови, выедает всё хорошее, что было когда-то. Я совсем не узнаю его. 

Я. Не узнаю. Своего. Папу.

Не он это! Не тот человек, который выхаживал меня после смерти мамы. Не он сидел у моей постели, пока я боролась за жизнь. Не он утешал, когда спотыкалась и падала. Не он! 

Только реальную боль от пощёчины причинил мне он. Это его жестокость сломала во мне веру. Выдавила её из груди и размазала по стенке.