На улицах наступило то самое время суток, когда приличные граждане уже укладывались спать, а под свет луны выползали не самые законопослушные личности. Впрочем, открытых конфликтов здесь не устраивали – за драку вышвыривали из города без вещей и воды, а если и случалась потасовка, ее быстро пресекали сами жители до прихода стражи. Ну а жертв поножовщины тихо закапывали в ближайшем бархане на рассвете.

– Уверен, что твой человек надежен? – тихо поинтересовался Ирлан у наемника, ведя своего верблюда на поводу по улицам. От скользнувшего по нему взгляду из подворотни рука сама потянулась за оружием.

– Не переживай, у него кровный долг. В его доме нам ничего не грозит, а вот гулять я бы тут не стал.

Орикс оглянулся. Поймал тень у стены. Нахмурился и ускорил шаг.

Внезапно с криком:

– Проклятый! – огромная черная птица кинулась под ноги Ирлану. Тот едва на нее не наступил. Навис, удерживая себя за повод верблюда. Отшатнулся.

– Проклятый, – повторил дребезжащий женский голос, – семя Ашира, – и разразился диким, выворачивающим душу, смехом. Ирлан застыл, проклятие ожило, заворочалось внутри, потянулось наружу, прорастая иголочками боли.

Тонкая фигурка скользнула между ним и старухой – Ирлан успел разглядеть под рваной накидкой серые колтуны волос, поймать блеск глаз и понять, что ошибся – перед ним был человек, а не птица.

Анди скороговоркой проговорила что-то на троглодском, и старуха заткнулась. Не встала – выросла, поднявшись с земли одним движением. Выставила вперед руку со скрюченным грязным пальцем.

– Ты! – выдавила из себя ошарашенно, но сказать ничего не успела. Сильная рука ухватила ее за шиворот, и Орикс убрал старуху с дороги. Демонстративно отряхнул ладони. Проворчал:

– Слушать этих, себя не уважать.

Потом скомандовал:

– Что застыли? Хотите полгорода здесь собрать? И лишиться в лучшем случае кошельков?

Ирлан отмер. Проклятие нехотя убралось обратно. И окружающий мир ожил, ворвавшись сотнями звуков.

Он потряс головой, приходя в себя. Оглянулся в поисках старухи, но та словно растворилась в темноте, а за ним уже нетерпеливо перетаптывался караван – надо идти.

– Спасибо, – сказал стоящей перед ним девичей спине. Анди не ответила. Молча прошла мимо, вернувшись в повозку, а в голове Ирлана в который раз мелькнуло соблазнительное видение: одетое в алый шелк женское тело.

* Мидуах – небольшая деревянная трубка с чубуком, который вмещает две-три затяжки табака.

10. Десятая

Знакомый наемника оказался бандитского вида верзилой, с белыми, выгоревшими на солнце волосами. В огромных руках вытираемая им кружка казалась игрушечной. Массивный торс обтянула серая с широким вырезом рубашка, на шее был повязан матросский платок, в ухе покачивалась серебряная серьга.

– Приютишь? – спросил без всяких приветствий Орикс.

– Сам пришел? – недобро поинтересовался хозяин трактира. Ухмыльнулся. Короткий шрам изуродовал правую часть его рта, и потому улыбка вышла кривовато-зловещей.

Стукнула кружка о деревянный прилавок. В полупустом зале трактира вопросительно стихали разговоры.

Ирлан украдкой оглянулся и понял, что целыми отсюда не уйти – около выхода засели трое. Чуть подальше гуляла еще одна компания. И взгляды, обращенные к чужакам, нельзя было назвать добрыми… Эти парни точно станут на сторону хозяина таверны.

– Эт хорошо, – протянул белобрысый таким тоном, что Ирлан порадовался своему решению оставить Анди с дерхами на улице, – бегать еще за тобой, поганцем, ноги стирать.

– Так ты вечно сопли вытираешь, Турук, – парировал Орикс, нисколько не смущаясь холодности приема.