Постучал пальцем по карте.

– Думал уйти от меня в Хайде? – разразился коротким смешком.

– А мы тебя здесь встретим.

Азартно потер ладони и приказал слуге:

– Выступаем на закате. Пусть все подготовят.

На троглодов Лаврус обратил внимание недавно. Всему виной стало секретное поручение, которое ему дал нынешний салгас. Правитель Бальяры был стар, болен, но умирать не хотел. И вот уже почти десять лет мудрейшие трудились над задачей – как продлить жизнь салгаса.

В пустыне жило множество легенд. Почти каждая обещала несбыточное, маня миражом. «Брехня», – говорил Лаврус после очередной проверки. Порой и выезжать на место не требовалось, достаточно было внимательно изучить россказни очевидцев, но вот троглоды… Их легенда о живительном источнике проверке не поддавалась.

Посланный на поиск отряд вернулся ни с чем.

Следующий просто пропал.

Третий попал в песчаную бурю, и живыми вернулась лишь половина.

Лаврус сдался. Почти.

Но небо услышало его молитвы и подарило шанс. Аргосец, спрашивающий об источнике. Аргосец, который купил троглодку-рабыню. Аргосец, который тайно покидает Хайду.

А еще у Лавруса были одни из самых быстрых верблюдов в Бальяре.

– Тебе не уйти, – улыбнулся, смахивая пылинку с карты, бросил взгляд на бумаги – нет, все ждет до его возвращения. Сейчас важнее добраться до источника троглодов и добыть воды для салгаса.

Надо не забыть подготовить щедрые дары. Дикари их любят. И взять побольше ружей. Дикари их ох как не любят.

– Господин, – простонал Жарк, обтирая мокрой тряпкой красное лицо, – это место точно создали темные духи. Как тут вообще можно жить?

– А здесь и не живут, – ответил Ирлан, – вся жизнь сосредоточена в оазисах. Есть кочевые племена, но они обитают ближе к окраинам пустыни, где климат не столь суров. А здесь, – обвел взглядом бархатные склоны барханов, – лишь дорога.

– Оазисы, – выдохнул тоскливо слуга, пробормотал: – Дожить бы до них и не свариться.

Покосился завистливо на Анди. Та, с гордо выпрямленной спиной, точно вросла в седло. Жарк за эти полдня, пока они углублялись в пустыню, успел проклясть всех и вся, а еще обзавидоваться – с него в семь ручьев текло, а троглодка не потела. Совсем. И, казалось, вообще не замечала жару.

К обеду Жарк был уверен, что заклинание мага работало на всех, кроме него. Дерхи весело носились по песку, игнорируя приготовленные для них повозки. Хозяин о чем-то переговаривался с охранником, рабыня… Та вообще будто на прогулку вышла. И только на нем, Жарке, маг сэкономил. И теперь он, бедняга, маялся от жары, от неудобного седла и потел, потел, потел.

На привале Жарк отправился размяться – после жесткого седла задница по ощущениям стала плоской как сковородка. Еще эта скотина, верблюд, имел дурную привычку резко падать на колени и так же резко вставать, отчего Жарк практически вылетал из седла. А это плавная тряска, от которой тянуло в сон? А удушающая, наваливающаяся жара? Даже шатер, который отдали ему – Анди сразу заявила, что ехать под тряпками не будет – не помогал.

Сразу после того, как их караван оказался окружен барханами, девчонка пересела на свободного верблюда, накрутила на голове тряпку, закрыла нижнюю часть лица – только глаза и блестели, укуталась в толстый халат. Жарк, наоборот, снял с себя все, что только можно, оставшись в тонкой рубашке и тонких штанах. Хотел было и рубашку снять, но наемник бросил, проходя мимо:

– К вечеру начнется жар, тело будет ломить, а к утру кожа слезет чулком.

Жарк подумал и рубашку оставил, однако халат убрал подальше – пусть другие изгаляются. Ему и без халата жарко. Еще и воду нужно экономить…