Не могу выдавить из себя даже банальное «спасибо». Мне так стыдно и больно, что я только и делаю, что очень часто моргаю, не пуская непрошеные и злые слёзы.

— С тобой точно всё в порядке? — беспокойство в голосе отца мужчины моей мечты кажется таким настоящим и искренним, что я отмираю.

— До чьей хоть свадьбы? — против воли, голос звучит плаксиво, а глаза щиплет с удвоенной силой.

— Полагаю, твоей.

— Не, — мотаю головой, скрывая истинные эмоции и отвлекая цепкий взгляд от своего лица, — Мне рано. Были планы попробовать поучиться.

— Похвально. — ухмыляется мужчина.

Николай Петрович мнётся. Смотрит то на меня, то на Макса, будто растерян или подбирает слова. Это замечаю не только я.

— Пап, ты что? — Макс отзывается со странным раздражением в голосе.

— Мне отъехать по делам нужно. Ненадолго. Я к вечеру буду. — быстро выговаривает он, тут же развернувшись в сторону распахнутой двери. — Отставить вопросы! — властно дополняет, будто кто-то собирается его останавливать.

Ах нет, собирается. Вон, как у Лядова младшего рот красиво приоткрыт. Явно что-то отцу сказать хочет, а не ждёт, когда я пальчиками по подбородку проведу и…

— Ты чего?

Махаю руками, аки птица крыльями. Стало, безусловно, вполне терпимо, но нос и бровь с губой всё ещё припекают. От воздуха и рукомахания перед моськой как-то не так остро это ощущается.

— Он собрался жарить мясо. — отзывается Макс. Его карие глаза щурятся, а ловкие пальцы принимаются стаскивать с себя мокрую рубашку.

Дыхание сбивает.

—…мой отец бы не уехал сегодня. У него же всё всегда распланировано. Сказал, будет жарить мясо, значит, будет его жарить — хоть в метель, хоть под дождём, хоть земля разверзнется. Сказал, раскроет дело, значит, раскроет, какая бы шишка ни претендовала на обратное или чужие заслуги…

Не совсем понимаю, о чём он говорит. Точнее, не понимаю его беспокойства и раздражительности. Ответственность — это прекрасно. Не худшее качество. Именно таким и является Николай Петрович — ответственным. Но это же не значит, что у мужчины вот никогда-никогда не бывает расфокусировки и сбитого прицела. Могут появиться любые обстоятельства, что заставят человека рано или поздно отойти от намеченных целей или данного слова.

— У твоего папы, что, не может быть личной жизни или своих дел, Макс? — вздыхаю, провожая белоснежную ткань, скользящую по мужскому, в некоторых местах волосатому, телу. Рельефность впечатляет, но я поспешно отвожу взгляд в сторону.

Уверена, ещё налюбуюсь. Будет возможность.

— Какая личная жизнь, Ань? Ему шестьдесят два года!

— Да хоть семьдесят два. — веду плечом, придерживая чалму из полотенца на голове. — Он крепкий и интересный мужчина. Почему ты не допускаешь мысли, что он может кого-то заинтересовать? Да и вообще, мы почему об этом говорим? Сказал, по делам, значит, по делам.

— Нет у него никаких дел. Собирайся!

Хватаю ртом воздух, глядя вслед выбежавшему из ванной мужчине.

Куда собирайся? А потоп? А тряпку мне выдать?

— Быстрее, Аня.

Ясно-понятно. Кроха-сын намерен следить за папой. Ну что же… Я, пожалуй, присоединюсь.

Осторожно ступаю по мокрому полу и иду в комнату. Нахожу курточку и свитер. Приходится повозиться, чтоб надеть всё найденное самостоятельно и не содрать себе половину лица горловиной свитера, орудуя единственной рабочей рукой.

— Выехал! — кричит Макс. — Готова?

Я? Нет!

— Да!

Хватаю расчёску и бегу к мужчине своей мечты, ни минуты не раздумывая.

Я что? Я ничего. Я вообще здесь ни при чём. Это всё Макс. Вот когда нас Николай Петрович спалит, а он нас непременно спалит, я именно так и скажу.