На следующее утро у меня выписка домой, брат должен заехать за мной и увезти в свою квартиру над рестораном. Я чувствую себя хорошо, полна сил и в прекрасном настроении. Только хочу перед отъездом поговорить с Ильей, он наверняка меня ждет.

– А к нему нельзя сейчас, – ловит меня медсестра на посту, – на утро посещения уже все. Теперь только после обеда.

– Как же? Я же еще не приходила.

– Другая у него посетительница, – хмурится на меня сквозь очки.

– Что? Кто? – сердце вдруг ускоряется.

– Из его экстренных контактов, первая кому сообщили о госпитализации, – смотрит на экран, – родственница какая-то, наверное, – вчитывается, – Светлана Орлова.

В первый раз слышу это имя.

Но в наших с Вороновым «отношениях» есть очень весомая особенность – они только для нас. Условие, которое было оговорено один раз и больше никогда не нарушалось вплоть до самой аварии.

Это табу.

То, что между нами, заперто в стеклянном аквариуме, как яркие тропические рыбы в своем микромире, на рабочем месте мы генеральный директор и дизайнер-концептуалист. Только бизнес и ничего личного.

Две параллельные вселенные, которые никогда не пересекаются, чтобы не мешать исполнению обязанностей. А обязанностей у нас выше крыши!

И вот отстранение от всего личного еще и остальных членов наших семей – побочка нашего аквариума. В нем место только для двух рыбок.

Хотя в нашем случае мы скорей осьминоги, которые переплелись щупальцами не то в объятьях страсти, не то в попытке задушить друг друга.

– Я могу зайти на минуточку? Познакомиться с ней? – тихонько уточняю у сестры.

Со скепсисом смотрит в коридор, не решается ответить сразу, и это знак, что нет.

– Или здесь ее подожду, хочу поговорить.

Нет, я не собираюсь нарушать наши правила аквариума за спиной Ильи, пока он не в состоянии сам решить, что рассказывать семье. Достаточно того, что я нарушила его в отношении собственной семьи, они все теперь знают, и даже слишком много подробностей, вроде измены Ильи.

Но у меня было оправдание из-за аварии и состояния шока, сейчас же я в своем уме и контролирую свои слова. Выдать его будет подлостью.

Хотя объяснить мое здесь присутствие станет сложней.

Ах, черт, какие же нехорошие обстоятельства. Может, стоит протянуть хотя бы до момента, когда он придет в себя?

Уф, боже.

– Я все подожду ее здесь, хоть поздороваюсь. Мы же…

Медсестра резко встает из-за стойки, и я тоже вздрагиваю, слышу резкие голоса из коридора напротив, где находится хирургическое отделение.

– Ох, ты ж блин, – ругается под нос медсестра, – давайте потом, приходите, лучше вечером, а лучше сначала у Глеба Михайловича уточните.

– Что случилось?

– Главврач, – указывает взглядом, а сама внезапно мягко, но настойчиво выпроваживает меня их холла к лифтам, – если не хотите, чтобы Горину прилетело за ваши посещения, лучше скройтесь сейчас. Я ему скажу, что вы заходили. Главврач у нас рубит головы, потом разбирается, – уже и лифт приехал, вталкивает меня очень вежливо, но не увернуться.

– А когда я могу к Илье?.. – дверь закрывается ровно в тот момент, когда из дверей хирургического показывается целая процессия врачей, которая спорит на повышенных тонах.

Захлопываю рот.

Ладно.

Еду вниз в свое отделение и заглядываю в телефон, который разражается вибрациями. Сообщения от Горина, что не может проводить, срочное совещание с главным, Руслану приветы, Тане чмоки в щечку.

Выписал.

Другое сообщение от брата, что он едет, и пришло оно оказывается минут десять назад. Не успеваю погасить экран, уже звонит.

– Полин, ты готова? Где пропала? Я жду на стоянке, – в голосе явная спешка, ломаю его планы.