– Рус! – тяну его за руку. – Ты сказал, что найдешь!

– Из доставленных нет никого с таким именем и приметами. Народу много, может, еще не довезли.

– Ему было очень плохо, он должен был быть первым! – меня снова начинает трясти.

– Полный покой и никакого стресса! – напоминает узист, – опасность еще не миновала. Глеб, я приглашу дежурного акушера, куда определяете девушку?

– В мое отделение, – сразу отвечает Горин, – будет под присмотром.

– Рус, ты обещал, – я не хочу говорить про меня, мне нужен мой… Илья!

– Пойдем, поселим тебя в палату, Рус поищет еще, – Глеб пытается успокоить нас, но я вижу, что брат отводит взгляд. – Лин, подумай о ребенке, когда его отец найдется, он будет намного больше рад тому, что вы оба в порядке. Поехали в отделение, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, сейчас поставим капельницы, поспишь.

– Я не хочу спать! – меня усаживают в кресло на колесах, – пока не найду его, я не буду спать!

– Хорошо, хорошо, капельницы это поставить не мешает, – катят меня по коридору.

– Я пойду узнаю, не привозили ли вещи с аварии, твоих документов тоже нет, – Рус исчезает быстрей, чем я снова прошу его выполнить обещанное. Неужели так сложно найти человека? Что это за больница такая? Бермудский треугольник?

Моя палата двухместная, но я там одна, Глеб закрывает жалюзи, взбивает мне подушку, помогает улечься, пока медсестра подкатывает стойку и готовит капельницу.

– Он обязательно найдется, вот увидишь, – успокаивает, когда сам прокалывает вену, – это магнезия и но-шпа, снимет спазм матки и успокоит, тебе нужно расслабиться. Ради малыша.

По моему телу идет горячая волна, я расслабляюсь только потому, что нет никаких сил бороться дальше. Я отжата и высушена, голова кружится все больше, очень сильно хочется закрыть глаза. Как бы сильно я ни хотела найти Илью, кажется, мои пределы близки.

Я прикрою глаза всего на минуточку, наберусь чуток сил и сразу пойду его искать. Если они не могут, я сама.

Потому что… я убью его, если найду, разве можно такое творить со мной? Темнота накатывает как прибойная волна, топит меня, затягивая в сон.

– Рус, есть что? – слышу голос Глеба, не поднимая век. Чуть всплываю из забытья.

– Как она? – брат шепотом.

– Под лекарствами, почти сразу отключилась. Ты не нашел его?

– В общем… – голос брата все тише, – по документам никого подходящего нет. Но есть трое без документов, личность пока не установлена.

– Может он среди них?

– Один подходит по описанию.

– Как проснется, пусть сама посмотрит.

– Глеб… – Руса едва слышно, – он в морге.

– Что ты сказал? – резко сажусь на кровати, и волна головокружения накатывает на меня, бросает в жар, перед глазами плывет, и я даже не знаю, от движения или от услышанного.

– Черт, Лина, – Руслан в мгновение ока рядом, – ты что? Приляг, белая как мел.

Пытается уложить меня обратно в кровать, но я упрямо моргаю.

– Ты сказал в морге, – свешиваю ноги с кровати, – я пойду туда, я должна убедиться.

Глеб тоже против, хоть и выглядит слегка виноватым.

– Стоп, стоп, стоп, никуда ты не пойдешь. Никаких моргов, тебе сказано не волноваться, ни в коем случае! Постельный режим!

– То есть лежа тут в кровати и зная, что там может быть он, я буду спокойней? – мой голос ломается в конце, словно опять накатывает истерика. Не всякий стресс так просто снять уколами,

– Полина, ляг в постель, я тебя никуда не пущу! – брат бескомпромиссен.

– Двое на одного, как по-мужски! Пустите! – мне уже все равно, какими способами придется искать Илью.

– Нет, погоди, давай сделаем иначе, дай мне минуту, – Глеб жестом останавливает меня, достает из кармана телефон. – Я позвоню в морг, подожди.