Я пытаюсь облизнуть пересохшие губы, но не выходит: язык словно прибили гвоздём к нёбу. Во мне точно орудует какая-то бригада неумех. Одну за другой ставлю ноги на пол и встаю. Лицо голубоглазого Иисуса с постера дребезжит и расплывается. По традиции я салютую Джареду галочкой из пальцев и топаю на кухню.

Вливаю в себя газированный архыз, пока стенки желудка не начинает саднить и, собравшись с духом, подхожу к зеркалу. Ох, твою… Любовь Ивлееву. Вот это лицо. Сколько я вчера выпила, если не смыла косметику? Ведь это ж моё бьюти-табу.

Кэп прав: сейчас я и правда похожа на оленя. Ветвистые рога из спутанных волос и чёрные пятна вместо глаз. Как я вообще до дома добралась?

Память упрямо отказывается мне подчиняться, обрываясь на последнем связном воспоминании: охрипший баритон Кэпа, его ладонь, сжимающая мою грудь, и то, как я позорно кончаю на его выдающемся стояке. И это чёртово обещание — тумбочка, стиральная машина, стена, кровать, — от которого, даже несмотря на похмельный раздрай, у меня мгновенно влажнеет бельё. А дальше темнота. 

Две рюмки текилы за вечер — моя твёрдая программа максимум. Как клубный завсегдатай, я свою танцевальную дозу знаю. Но предательство Глеба ударило меня по больному. Я могу бесконечно корчить из себя самоуверенную гордячку, перед которой слюнявчики выстилаются в мясной ковёр, только это не отменяет факта, что близкий человек на меня наплевал.

Что не так со мной? Почему мне не везёт в отношениях? Витя походил на обдолбанного любовным зельем и сводил с ума своей неконтролируемой ревностью; Сашу я, напротив, интересовала лишь в качестве красивого брелока к его скоростной WRX STI, которым можно покрутить перед носами приятелей на гонках. И пусть я сама обоих этих дятлов бросила, очередного сердечного разочарования избежать всё равно не удалось.

Ну а Глеб? Казался таким надёжным, преданным, но и с ним лажа вышла. Я даже начинаю думать, что меня в универе за красивые ноги сглазили. 

Слишком много тяжёлых мыслей для похмельного утра. Тошнит сильно, но при этом жутко хочется есть. Парадокс. 

Меня всё же разок выворачивает в унитаз, и я клятвенно обещаю белоснежному другу и заодно пахучим шарикам Bref, что больше никогда не стану пить. На пошатывающихся ногах плетусь в душ и там в течение получаса отмокаю под струями воды, пытаясь вспомнить, как добралась до дома. Ничего. Полный ноль. Кротовая дыра, чтоб её, из которой в сотый раз выныривают кадры моего стриптиза на коленях Макса Гасовича. Ох, и как же после такого мне на глаза ему попасться.

Щедро наношу на лицо слой крема, закручиваю махровый тюрбан на голове и, нацепив банный халат, выхожу из ванной. Я собираюсь вернуться в кровать и заказать килограмм вредной еды, но, едва оказываюсь в гостиной, в поле зрения попадают тёмные волосы и широкие плечи. От неожиданности и похмельного шугняка я начинаю визжать. 

— Тсс, Бэмби, стёкла побьёшь, — Кэп встаёт с дивана и поднимает вверх обе ладони, призывая успокоиться. — Спасителя своего камушка бесконечности не признала?

Мой ор в секунду стихает, замещаясь изумлением и странным смущением. Изумлением от того, как он смог проникнуть в квартиру, и смущением, что я похожа на подарочный комплект полотенец, тогда как говнюк выглядит великолепно. 

— Ты чего здесь делаешь? — я машинально поправляю полы халата и быстро оглядываю гостиную на предмет разбросанного белья.

Вроде порядок. 

— Супергерои не могут пройти мимо страждущих, — ослепительно улыбается Гасович, отчего сердце предательски ёкает, и я снова поправляю халат.