Многословие. Верный признак эмоций. Конечно он заметил – в глубине глаз словно искра проскочила, губы изогнулись в нежной улыбке.

– Не понравился? Эх, а я ведь всего лишь хотел поболтать. Разрядить обстановку, коли нам надо будет из одной тарелки есть...

– Разве я дала повод думать так? – Кэйлани стиснула край стола нежными пальчиками, чуть склонилась к наемнику и взмахнула ресницами. Будто случайно показав растерянность и беззащитность. – Я просто очень устала с дороги. Помоги мне отыскать хоть какую-нибудь завалящую каморку для отдыха. Пожалуйста.

– Впечатляет. Я почти поверил, что ты милашка. Сиди тут, пойду договорюсь с хозяином.

Он прошел совсем рядом, едва не задев бедром ее локоть. Кэйлани украдкой втянула носом воздух. От наемника пахло железом, кожей, дымом и едва уловимо – его телом. Запах показался ей приятным, по крайней мере, этот шут имеет привычку мыться чаще, чем раз в полгода. И он здоров, молод и полон сил. Прекрасно сложен, жилист и вынослив. Болтает слишком много, но это ничего. Она подумала, что не против с ним поразвлечься разок-другой, но не сейчас, разумеется, это может помешать делу. После, перед тем, как настанет время вернуться в столицу.

То ли заведение и вправду было переполнено, то ли наемник солгал, решив поиграть на нервах своей спутницы, но разместиться ей пришлось в его номере. Для него хозяин подсуетился: в комнату поставили еще одну кровать и даже ширму, чтобы почтенная ади смогла отгородиться. Кэйлани не возмутилась. Все с тем же непроницаемым лицом поблагодарила служанку, бросила в угол свой саквояжик и уселась на единственный стул у окна.

– Утром выезжаем, – сказала она Шершню, который наблюдал за ней, подпирая плечом стену. – До тех пор свободен.

– И оставить девушку одну в таком месте? Как можно! К тому же нам ведь надо поговорить, все обсудить, придумать какие-то планы. Я слабо понял, что именно ты хочешь найти, мне только сказали, что надо охранять тебя и показывать дорогу в Дельте.

– Ты хоть представляешь, чем занимаются Алмазные гончие? Иногда то, что мы ищем, оказывается... странным. Пугающим и потусторонним. – Она кивнула в сторону его пояса. – Весь этот арсенал может вдруг стать бесполезным.

– Не пугай, – беззаботно отмахнулся он. – Пуганый уже. Все, что я знаю – ваш орден щедро платит, так почему бы и не прогуляться по реке в поисках горстки еретиков.

– А ты подумай получше. Сегодня еще не поздно отказаться.

– Нет, прекрасная ади. Разве я могу бросить даму? – проговорил он, вновь сверкнув улыбкой. – К тому же взяв аванс. Но если я все-таки тебе не по нраву...

– Не имеет значения. И я уже говорила – не называй меня так.

«Ниже самого нижайшего, – черной тенью промелькнуло на дне ее сознания. – Мельче пыли, ничтожней праха».

Вряд ли он понимал, с чего ее так злит обращение как к аристократке. Орден о своих внутренних порядках не распространяется.

Она замолчала и посмотрела на Шершня пристально. Под этим взглядом, безразличным и в то же время внимательным, проникающим в душу, становилось неуютно. Но он все-таки не смог в который раз не отметить, что глаза у нее невероятно красивые. Огромные, светло-карие, словно мед, подсвеченный солнцем.

Будь в них хоть капля тепла, в эту девушку невозможно было бы не влюбиться.

– Что? – спросила она подозрительно. Шершень пожал плечами и озвучил последнюю мысль. Кэйлани вздохнула. – Тебя ведь бесполезно уговаривать перестать паясничать, да?

– А ты всегда будешь серьезной как на похоронах?

– Просто уйди.

Тонкие брови нахмурились, уголки губ дрогнули в недовольной гримасе. Что ж, хоть какие-то чувства вызвать в ней удалось. Пусть всего лишь раздражение, но лиха беда начало, они ведь едва познакомились.