Здесь пролилась его душа.
Он не на Севере родился,
Но здесь провел так много лет!
Навеки с Севером сроднился
И разгадал его секрет:
Когда березку обнимаешь
В порыве радости, как мать,
Россию сердцем понимаешь,
Ее иначе не понять.
Здесь каждый храм из бревен срублен,
Он ладно скроен, крепко сшит,
Морозом северным продублен,
Что на Крещение трещит.
На этот праздник каждый житель —
Охотник, каменщик, солдат, —
Оставив теплую обитель,
Ныряет в прорубь,
Стар и млад.
А на рождественские святки,
Оставив все дела свои,
Спешат соседи без оглядки
Смотреть кулачные бои,
Идут деревня на деревню
Или деревня на село…
Таков уж был обычай древний,
Как жаль, что время унесло…
И здесь художник своенравный
Не просто стал монахом жить —
В сюжет своей картины главной
Он жизнь свою хотел вложить.
Он все писал —
Как стынут сосны
В серо-зеленом тусклом сне
И то, как дальние погосты
Столетья дремлют в тишине,
Как, упираясь, держат храмы
Весь звездный купол над собой,
Храня в себе былые драмы,
Кому-то ставшие судьбой…
Когда ж звезда с небес слетает
В своем последнем вираже,
Все верят – места не хватает
Еще одной земной душе.
Она так робко ввысь стремится,
Как пар над светлою водой,
Но вскоре рядом загорится
С Полярной северной звездой.
Сюжет
И так художник встретил старость…
Он все, что мог, успел сказать,
И лишь одно ему осталось —
Поэму кистью написать.
Не мимолетом, не случайно,
А с убежденьем, как завет,
Когда душе открылась тайна —
Как примирить и тень, и свет.
Он скажет все мазками кисти,
Он красок таинства постиг,
В них – откровенья, чувства, мысли,
Его слова, его язык.
Давно желания и страсти,
Его раскаянье в глазах
Рвались на холст, искали краски
И оживали в образах.
Здесь все у мастера сложилось,
Он сможет правдой поразить,
Он заслужил такую милость —
Всю жизнь в холсте отобразить.
Создать всего одну поэму
Своей мятущейся души,
Где нет ни замысла, ни темы,
Лишь выдох Господа – Кижи.
Как прежде тот, безвестный мастер,
Что эту церковь строил сам.
Теперь художник был не властен
Не написать бессмертный храм.
С его осанкой и обличьем,
Поморской строгой простотой,
С каким-то царственным величьем,
С непостижимой красотой.
Так могут вдруг соединиться
Несовместимые вовек —
И бури рев, и пенье птицы,
Цветы весны и белый снег.
Картина
Заря. Рассвет…
С утра художник
Свой холст поставил под сосной,
Хотя опять его треножник
Качает ветер ледяной.
В плаще брезентовом, как шкипер
На потрясенном корабле,
Небес агатовую кипень
Он пишет вновь в туманной мгле.
Он смотрит в даль, что тучей скрыта,
Где день рождается за днем,
Где сталь небес с утра омыта
Холодным северным огнем.
Он с голубым мешает серый
И, твердо кисть держа в руке,
В туманной дымке пишет Север,
Что с небом слился вдалеке.
Потом он золотом и белым
Зажег зари скупой костер
И вдруг размашисто и смело
По небу тучи распростер.
Так мастер дерзко, без опаски
Старался холст разговорить,
Пытаясь все земные краски
Между собою примирить.
И фиолетовые тени
На землю падали с небес,
И, как разбитые ступени,
Бугрились камни там и здесь.
И чудо – Север вдруг открылся
В своей глубинной красоте,
Он не смирился, но явился
На ветром вздыбленном холсте.
И каждый шквал, впадая в ярость,
Упорно рвался к небесам,
А холст льняной, как будто парус,
Тянулся к мачтовым лесам…
Бунтарь
Художник даже не заметил,
Уже при свете первых звезд,
Как Божий храм, высок и светел,
Ворвался в холст и в небо врос.
Холст жил, дышал, контрастов полон,
И светлой силы, и добра.
А сам художник вдруг напомнил
Простого шкипера – Петра,
Что в громе яростных баталий
Сумел Полтаву отстоять
И на брегах России дальних
Свой новый город основать…