Блестящее зеркало над ванной отразило меня, хорошенькую, с мягкими яркими губами, с огромными темными глазами. Вроде, и ничего не переменилось, и это была по— прежнему я, но все же во мне появилось что— то новое, делающее меня очень красивой.

— Я что, от одной только ванны похорошела? — удивилась я. — Вот это волшебство! Привить любовь к умываниям очень легко!

Любопытный гребень выбрался из шкатулки и теперь как будто рассматривал меня, настороженно поблескивая камешками.

— Эй, малыш, — шепотом позвала я, плещась в пене, — иди сюда, не бойся! Не слушай, что говорит эта гномиха! Я тебя не отдам ни в какую печь!

Гребешок радостно взвизгнул и взвился в воздух. Минута — и мои волосы были очень аккуратно и тщательно расчесаны. Гребешок даже пищал от восторга, скользя по мокрым прядям.

И это было впервые в моей жизни, чтобы за мной кто— то ухаживал и заботился обо мне!

***

В комоде я нашла целый ворох прекрасного тонкого белья и шелковую ночную рубашку, а еще длинный, красивый теплый халат с плюшевым воротом и вышивкой.

Пока я ужинала, гребешок и щипчики тщательно завили и уложили мои волосы. Казалось, что они очень старались, чтоб мне понравилась моя новая прическа, и даже волновались. Забавно; мне казалось, что это не волшебные вещи, а вполне себе живые, одушевленные существа. И относиться к ним хотелось соответственно, как, например, к домашним питомцам.

После ужина я забралась в теплую постель, шуршащую свежим и чистым бельем. О, какое это наслаждение! Перина и подушка словно набиты самыми сладкими снами. Мечта, а не постель! И все для меня одной!

После того, как мы с сестрами втроем забирались спать на тощий жесткий матрас, прижимаясь друг к другу покрепче, чтоб согреться, эта постелька казалась мне райским облаком.

Но насладиться сладкими снами мне, конечно, не дали. Кажется, я уже даже задремала и видела какой— то приятный сон, когда раздался резкий звук, как будто кто— то запустил камешком в стекло.

Я вздрогнула и проснулась, уселась на постели. Было темно, вечер опускался на академию. Стук в стекло повторился, и я поняла, что он мне не приснился.

— Что такое…

С неохотой я выбралась из объятий мягкой и теплой перины и подошла к окну.

Внизу, под развесистым деревом, от вечернего холода ежась и натягивая рукава на озябшие ладони, стоял… Кит!

— Что, серьезно? — возмутилась я. — Нарушение правил? В первый же день?!

Я раскрыла окно, сердясь и намереваясь тотчас же высказать Киту все, что я о нем думаю. Но выражение бесконечного восторга на его физиономии поумерило мой пыл.

Переминаясь с ноги на ногу, Кит смотрел на меня так, будто у меня за спиной крылья выросли.

— Ох, Алиса, — изумленный, вымолвил он, наконец. — Какая ты… стала! Никогда б не подумал, что помада и немного туши могут так сильно изменить человека! Тебя не узнать. Ты очень… очень красивая.

Комплименты Кит говорил, мучительно краснея. Но в его улыбке, в его прищуренных глазах был настоящий, неподдельный восторг.

Сам он воспользоваться местной гардеробной не успел. На нем был все тот же поношенный костюм с заплатками. Но мне он показался самым красивым в мире. Все— таки, Кит — это сгусток невероятного, колдовского обаяния. И любая вещь только подчеркивает это.

— Никакой помады, Кит! Я просто умылась и причесалась! — все еще сохраняя суровый вид, ответила я. — Ты почему такой… дерзкий?! Сказано же — нельзя встречаться после занятий, вечером!

— Кем сказано? — искренне удивился Кит.

— Мисс Кетчхим!

— Гномихой? — уточнил Кит, и в голосе его послышалось возмущение. — Я бы не особенно ей доверял. Мне она ничего подобного не говорила. Ни полслова. Зато строила глазки так, что я чуть сквозь землю не провалился. И это при остальных студентах!