25 [октября 1906 г.]
Много времени в театре провожу с Василием Васильевичем185.
И когда долго не вижу его – становится скучно…
Новое увлечение.
Опять душа становится подвижной, склонной меняться на маленькие чувства.
Тоскливо на душе…
Теснит грудь…
26 [октября 1906 г.]
Так, как будто хорошо все…
В работе чувствуются успехи… Но на душе [все еще. – зачеркнуто] нескладно. Какая-то неудовлетворенность. Тоска по чем-то…
Сегодня Василий Иванович все советовал лечиться, гов[орит], что я очень изменилась, на себя не стала похожа…
Если бы он знал…
Мой старый друг! Наш милый доктор здесь?!
Зайдите!
27 [октября 1906 г.]
Я люблю его… Я мечтаю о нем… Когда я встречаю его или вижу издали, как он идет, – мне хочется протянуть к нему руки и сказать: Солнышко мое… весна моя186…
28 [октября 1906 г.]
Сегодня утром ездили на санях. Я шла в театр и, по обыкновению, «воображала»…
Вечером на «Горе от ума»187 он подходит ко мне и говорит: «Сегодня снег выпал – поедем по первопутку далеко-далеко…»
И мы едем…
Несемся каким-то диким вихрем. Небо – голубое, в звездах…
Снежок скрипит…
Мороз щиплет лицо…
Ветер поднимает целые вихри снежинок, кружит их, бросает на нас с какой-то смеющейся дерзостью. А мы летим… летим…
29 [октября 1906 г.]. Воскресенье
Вчера был момент, когда мне опять показалось что-то особенное, необычное во взгляде Василия Ивановича.
Господи, Господи, но ведь это все – моменты!..
Я все боюсь, что ничего не будет…
И чувство мало-помалу заглохнет, зачахнет… и пустота останется…
30 [октября 1906 г.]. Понедельник
Опять на душе неспокойно…
«Щекочет» что-то…
31 [октября 1906 г.]
Боже мой! Как тоскливо! Как скучно! В работе – перерыв благодаря усиленным репетициям188… В душе – пусто… физическое утомление – отчаянное…
Кругом – мелкие неприятности, дрязги вьют свою отвратительную паутину, которая затягивается все плотнее и плотнее.
Боюсь, что стянет по самое горло: дойдет дело до петли…
1 ноября [1906 г.]
Потянулась несчастливая полоса… Каждое утро идешь в театр и все думаешь: авось сегодня случится что-то радостное, хорошее, мечтаешь о чем-то, ждешь, надеешься, и в конце концов – ничего, кроме отчаянной тоски, ничего светлого, приятного, за что можно было бы уцепиться…
Возвращаешься домой еще более пришибленная, как бы придавленная страшной тяжестью…
И ждешь вечера…
Мечтаешь о звездной голубой ночи…
2 ноября [1906 г.]
Сегодня Самарова похвалила за Рози189. Это немножко приподняло настроение. Если и Рози понравится Владимиру Ивановичу [Немировичу-Данченко], тогда, значит, все хорошо…
Нужно жить радостно и бодро…
Опять… шевелится что-то хорошее в душе, какие-то надежды на лучшее…
Только вот Василий Иванович…
4 ноября [1906 г.]
Василий Иванович все жалуется на свою «старость»190… Милый, хороший! Сколько в нем обаяния – это поразительно!
Дела идут вяло… Работать немного приходится… Грибунин вчера говорил, что Владимир Иванович [Немирович-Данченко] опять расхваливал меня. Все это хорошо… только на самом деле есть ли что? – Хотя, слава богу, веры в себя немного прибавилось…
Сейчас потушу лампу и до театра полежу немного…
Лампадка горит, уютно…
У нас – гости сегодня, это не совсем приятно…
Лягу и буду думать… мечтать…
5 ноября [1906 г.]. Воскресенье
2 часа ночи.
Сейчас с Собиновского концерта191…
Едва досидела до конца.
Не то, не то, не то…
Отвыкла я от людей, что ли, или сами люди настолько неинтересны, что хочется бежать от них, – не знаю… но только скучно сделалось, тоскливо до отупенья…
Вышла на улицу – и с восторгом подумала, что завтра с утра уйду в театр, увижу «своих», буду заниматься…