31 [августа 1906 г.]. Четверг
1 час ночи.
Сейчас с репетиции.
Сегодня Василий Иванович все время как-то особенно смотрел на меня… Может быть, оттого, что я была как-то интереснее обыкновенного. Не знаю.
Но несколько раз я ловила на себе этот его «особенный взгляд»…
А потом шла и дорогой все думала о том, как я его люблю…
Господи, как люблю…
Настроение чуть-чуть лучше…
Завтра Самарова собирает нас всех для каких-то переговоров.
Итак, работа начинается!
Помоги Бог!
1 [сентября 1906 г.]
Страшно мне за этот год!
Что будет?
4 [сентября 1906 г.]
Тяжело!
Опять что-то нависло – угрюмое, удушливое.
А впереди – работа!
Много работы!!
5 [сентября 1906 г.]
Сегодня много занималась.
Как следует, хорошо…
работать!
Играю Леля167.
И страшно, и интересно безумно! Только бы вышло!
Приехала Н. И. Секевич.
Была в театре.
Показалась мне совсем неинтересной…
Вспомнила ее прошлогодний приезд…
Ясно припомнилось, как я шла из театра убитая, подавленная…
Вертелись дома перед глазами, вывески… В ушах что-то томительно и неотвязно звенело… В голове было пусто, страшно… И вот сегодня я посмотрела на нее, и ни одна струнка в душе не шевельнулась… Ни отзвука страданья или горя… ничего…
Пришла домой и не скоро даже вспомнила о ней…
А все же я люблю его!
До отчаянья люблю!
6 [сентября 1906 г.]
Чувствую, как слабеют силы… Но это ничего. Только бы уходило все не на пустяки, а на серьезное и глубокое… Вахтанг [Мчеделов] говорит, что увлекается мной, что я как материал обещаю многое в будущем, и это бодрит меня…
Давно не говорила с Василием Ивановичем как следует, по-настоящему… А так бы хотелось!
Не удается!
10 [сентября 1906 г.]. Воскресенье
«Не образумлюсь… Виноват… И слушаю, не понимаю…»168.
Не выходит из головы…
Господи! Да что же это?! – Вот оно настоящее.
Талант!
Яркий, огромный!
Господи!
Какой кажешься себе маленькой и незначительной…
12 [сентября 1906 г.]
Уроки с Вахтангом [Мчеделовым] принимают нежелательный оборот.
Он, по-видимому, увлекается мною и поэтому нервничает, выходит из себя. Сегодня было настолько томительно, что я чуть не разревелась.
Он намеками дает мне понять, что мой талант (?) 169– его жизнь, обработать мое дарование – цель и смысл его жизни, и поэтому требует от меня, чтобы я всю душу выложила ему, все, что есть во мне, – отдала бы в его распоряжение. А у меня преградка еще не совсем рушилась, и хотя многое выползло уже наружу, все же кое-что задержалось там далеко-далеко внутри. А Вахтанг еле удерживается от рыданий, так ему это кажется больно и обидно: «Я чувствую, как вы ускользаете от меня… Что мне делать?!» Господи, а у меня у самой нервы ходуном ходят.
13 [сентября 1906 г.]
Погода стоит холодная, сухая.
Воздух такой морозный, крепкий. Это хорошо действует на нервы.
Последние дни вообще чувствую себя хорошо (кроме вчерашнего урока с Вахтангом [Мчеделовым]). Много бодрости, энергии, желания работать.
Лель понемногу налаживается. Дай Бог, [только. – зачеркнуто] чтоб вышел хорошо!
Сегодня читала Ивану Михайловичу [Москвину], он сказал, что тон – верный. Работать, работать!
С Василием Ивановичем вижусь хотя и часто, но говорю не очень много.
Впрочем, недавно был и длинный разговор, относительно уроков Самаровой и ее самое… Малоинтересный…
Знаменательного было только то, что, когда мы проходили вместе через сцену, я задела головой за какую-то декорацию, и Василий Иванович очень нежно погладил мои волосы, а когда спускались с лестницы перед уборными, – положил мне руку на плечо тоже так мягко, нежно…
Такой простой, умный, талантливый. Господи! Найдется ли второй такой человек на всем земном шаре?!