Если он рассчитывал, что я испугаюсь, то зря. Сейчас папа рядом.

Заметила, что у него на носу ничего нет. А ведь укусила серьёзно.

Эх, слабовата я.

Печально опустила глаза, отвернулась от него. Серпень держал за руку, держал за талию и повёл в танце. Давиду пришлось пожать плечами, на конфликт он не пошёл.

Мы вальсировали, бандит ни разу не ошибся, не сбился с такта, не отжал мне ноги. А я, не глядя на него, держалась гордо и думала, где этот олух и грубиян научился так танцевать. На своих бандитских сходках?

— К тебе мужики клеятся, Лагодка-Мякотка?

Я покосилась на него, он остановился, облизнул свои губы.

— Что за привычка облизываться? Как зверь какой-то.

— Зверь, самый настоящий. — Его взгляд просто впивался в меня, кололся холодными иголками. — Поехали со мной, что тебе здесь делать? Скукотища. Жуткая баба, жопастая со смычком струны рвёт. И тихо так. А я тебя в ночной клуб свожу.

— Офигеть, вот это предложение! — издевательски протянула я.

— Я ревнивый, жуть, — сказал псих. — Ты осторожней, я же загрызть могу, кто тебя касается.

— Лечишься?

— Безуспешно, — хохотнул он.

— Тогда застрелись, мудак, не порти воздух.

— Давай мириться и любиться.

— Оставь меня в покое.

Выкрутилась из его цепких рук.

Перестала играть музыка. В зале повисло искрящееся напряжение. Будто сейчас накопится нечто и взорвётся.

Что-то происходило.

Я словно во сне очутилась и плыла, не чувствуя своего веса.

Люди уходили в сад и не оборачивались. Как под гипнозом, вереницей, весёлые и счастливые. За садом, украшенным фонариками, тёмные провалы и ночной лес. Отблеск пламени на окнах и отполированном паркете. Круглая луна, холодным глазом заглядывала.

Мороз пробежал по коже.

Нечто мистическое окутало зал, неописуемая энергия, и я ощущала её каждой клеточкой своего тела.

Папа всегда говорил, что я необыкновенная. И сны мне такие снятся, что он смеётся по часу. Я чутко слышу, ясно вижу, остро чувствую запахи, теперь вот волны невидимые. Может нас эти бандиты излучением или радиацией решили истребить. Что за потоки, вспышки, фотоны кругом?!

Папа собирался со своими партнёрами, а бандиты пришлые в свою компанию. И когда последний приглашённый ушёл в сад, закрыли двери, сбежали мальчишки-официанты и тостопопая музыкантша с инструментом поспешила убраться из зала.

Я стояла посередине, оглядываясь растерянно по сторонам.

Сейчас, я соберусь с силами и просто рассею эту хмарь, что проникла в дом.

Не видно её, но она была!

Набрала полную грудь воздуха и руками замахала, разгоняя энергию.

И у меня получалось откинуть от себя загустевший, напряжённый воздух. Это как летать во сне, отталкиваешься и с лёгкостью паришь. Так и здесь, я не хотела, чтобы нечто наполняло мой дом. Вот и разогнала.

— Получилось, — прошептала сама себе под нос.

Другое дело. Напряжение спало, никаких невидимых потоков в зале больше не было.

И волосы шевельнулось, когда все присутствующие мужчины дружно посмотрели на меня во все глаза.

И бандитская группировка, нахально прошедшая к нам в гости без приглашения, и папа с друзьями.

— Пап, — жалобно позвала я.

— Охуеть, — выдохнул псих, шептались его братки.

Наши круглыми глазами вылупились, у Фёдора Андреевича Потапова рот не закрывался.

Я к папе кинулась. Он обнял меня и погладил по волосам.

Что это было?

Они тоже чувствовали напряжение в воздухе?

— Испугалась, чего наделала, — по-доброму посмеялся надо мной папа, потом обратился к незваным гостям, — Серпень, какими судьбами?

Я встала рядом со своими, а потом и вовсе спрятаться за папину спину, но так, чтобы видеть Серпеня. Его лицо правильных форм, глаза большие серые, чуть приподнятые волосы, как у озлобленной сутулой собаки.