– Просто волновалась немного. Вчера поздно вернулась со свидания? – предположила я.

– Ну так, не очень… – неопределенно отозвалась сестра.

– Все хорошо прошло?

– Конечно, – Ника хмыкнула. – У меня все прекрасно, Крис. Все круто.

– Надеюсь, – протянула я. – А в универ что, не собираешься?

– Нам сегодня ко второй паре. Так что спасибо, что разбудила, пойду собираться, – голос сестры стал бодрее.

– Ну давай, давай, хорошего дня, – я усмехнулась.

– Угу, и тебе того же. – И Ника отключилась, как всегда, раньше меня.

Первым, кого увидела, зайдя в двери, был Кравицкий. Он стоял у лифта, спиной ко мне, и задумчиво следил за меняющимися цифрами этажа. Я тут же сменила направление к лестнице: ехать с ним вместе никак не хотелось. Шестой этаж – не десятый, поднимусь как-нибудь. Но к пятому этажу я уже проклинала и Кравицкого, и свои каблуки, которые надела сдуру именно сегодня.

Запыхавшись, я вошла в отделение… и снова наткнулась на Кравицкого, стоящего у поста дежурной сестры. До своего кабинета, судя по всему, он еще так и не дошел.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна! – первая поздоровалась со мной медсестра.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна, – следом произнес Кравицкий, искоса глянув на меня.

– Доброе утро, – ответила обоим и, не смотря в ту сторону, промчалась мимо, прямиком в ординаторскую.

– Как ночь? – спросила Никиту, который с уставшим видом хлебал кофе из своей большой кружки.

– Как всегда, – ответил тот. – Осталось еще продержаться до вечера. Кстати, там твоя пациентка с многоводием… Не нравятся мне ее показания. Отправил на повторные анализы, скоро будут готовы, посмотришь уже сама, короче.

– Хорошо, спасибо. – Я открыла дверцу своего шкафчика и стала переодеваться. Никита деликатно отвернулся. – Не помирились с женой?

– Нет. Да и когда? – он пожал плечами.

– Ну мало ли… – вздохнула я.

Ответом мне тоже был тяжелый вздох.

В коридоре я опять увидела Кравицкого. Да что ж такое!

– Мне кажется или ты меня избегаешь? – спросил он, перехватывая мой взгляд.

– Тебе кажется, – ответила я как можно бесстрастнее.

– Тогда ты будешь не против, если я проведу обход вместе с тобой? – Кравицкий чуть улыбнулся.

– Как же я могу быть против, Роман Валерьевич? Вы же заведующий, – я вновь не удержалась от колкости.

– Вот и замечательно. Тогда идемте, Кристина Станиславовна?

Я ничего не ответила и первая двинулась в сторону отделения стационара.

Пока я осматривала и опрашивала пациенток, Кравицкий преимущественно молчал, не лез с вопросами и советами, но внимательно наблюдал за мной, словно испытывал. Это начинало нервировать, но я старалась не показывать вида.

Когда мы вошли в палату к той самой пациентке с многоводием, то сразу было заметно, что ей хуже: нездоровая бледность и отечность только усилились.

– Как вы себя чувствуете, Ангелина Юрьевна? – спросила я, забирая у медсестры свежие анализы.

– Очень голова кружится, и давит все внутри, – тихо отозвалась она, приоткрывая глаза. И вдруг встрепенулась, глядя на Кравицкого: – Рома, ты? – Ее губы растянулись в улыбке.

– Лина? – Тот наморщил лоб, озадаченность на его лице постепенно сменялась узнаванием.

Сердце неприятно кольнуло. Они знакомы? Откуда? И как близко?

– Да, Лина Тарасевич! Теперь уже, правда, Валеева. – У нее даже взгляд прояснился, а улыбка стала шире и кокетливее. – Сто лет как не виделись! Ты здесь работаешь?

Черт, да она флиртует с ним! И он, похоже, не против!

– Ну да, давно, – Кравицкий усмехнулся, бросив взгляд на ее живот.

– Да-да, я тут вот уже не одна. – И она погладила свой живот. – Не знала, что ты тут работаешь. Врачом?