- Да так, ничего, - улыбнулась я, тут же опрокидывая в себя зелье. – Эх! Ух! Ой!

Меня тут же скрутило в дугу, а кисточка на хвосте встала дыбом.

- Уффф! – округлила глаза я, хватаясь за живот и доползая до дивана. – Ай!

Вот она, старость! Если раньше после зелья чужого облика ты весело бежала на свиданку с понравившимся демоном, звонко цокая каблучками. Но сейчас лежишь безжизненным блинчиком и смотришь куда-то в потолок, пока в животе сражаются ни на жизнь, а на смерть злобные бифидобактерии.

- Мам, тебе плохо? – спросил голосок, а меня погладили по щеке. – Мам! Ну, скажи хоть что-нибудь!

- Ух! – потрясла головой я, видя, как уменьшаются мои руки и ноги.

- Раздевайся! – усмехнулась я, глядя на свое чахлое тельце и хвостик. «Тырьям, тырьям!», - помотала я бедрами возле зеркала, рассматривая то, что однажды сделает меня бабушкой.

- Мам?! – удивился ребенок, который тут же стал со мной одного роста. – Мам! Ты что? Превратилась в меня? Ты хочешь пойти на урок вместо меня?

- Нет, что ты! Как ты мог такое подумать? – удивилась я, беря трусы и штаны. – На какой еще урок? Разве это будет урок, если мама придет туда?

Я натянула рубашку, взъерошила волосы и лихо схватила парочку книг.

- Мам, но там урок вызова… - растерянно произнес мой малыш, осматривая меня со всех сторон.

- Гадость моя ненаглядная, - усмехнулась я, вытряхивая из портфеля все. – Мама один раз показывает, как правильно собирать портфель! Смотри и учись, пока я жива! Книга – это не только неудобная шпаргалка, которую нигде не спрячешь! Но и три – четыре килограмма легкоусвояемых успокоительных для соседа по парте, которые вводятся прицельным ударом по голове.

- Мам, но эти книги нам пока не нужны… Они будут потом, - удивился мой малыш, пока я выбирала из книг самую увесистую. Пока что победила книга «Введение в женщину», но и «введение в мужчину» тоже не отставало. На обложках были печати вселения, а типография уверяла, что обложки из настоящей кожи грешника.

- Никакая это не кожа, - вздохнула я, поковыряв ногтем печать. – Так, грешникозаменитель…

Обе книги полетели в портфель. Следом я положила в него перо.

- Перо нужно иметь для того, чтобы шкрябать по парте! – пояснила я. – Если на парте нет ни одной плохой надписи, считай, что тебя не было на уроке. Обязательно возьми тетради! Тебе же нужно из чего-то делать самолетики во время урока. Так, жвачку я взяла? У тебя под партой много жвачки приклеено?

- Не знаю, - пожала плечами моя маленькая добродетель. Он все еще не верил, как это так я смогла превратиться в него!

- Значит, пачку, - усмехнулась я, бросая в портфель жвачку. – Рогатку тоже берем! И плевательницу! Ну, я готова! Хотя нет! Сейчас! Одну минутку!

Я схватила и тут же распечатала духи с запахом сигаретного дыма и общественного туалета. Пшик-пшик! И на одежду, чтобы пропиталось, как следует!

- Фу, - поморщился мой малыш.

- Знаю, что фу! Но разве можно, чтобы меня не поймали в женском туалете с сигаретой! – взъерошила себе волосы я. – Может, в зеленый покрасим? Или рано, как ты думаешь?

- Не знаю, - вздохнул мой ребенок, с тревогой глядя на дверь. – Мам, а если тебя поймают!

- Тогда пусть называют жадной золотой рыбкой! – усмехнулась я, наводя хулиганский марафет. – Я выполню одно желание: «Добью и скинусь на похороны!».

Я решительно дернула дверь, выходя в мрачный коридор.

- А ты сиди тихо, понял? – прошептала я, осторожно закрывая дверь в комнату.

Знакомые коридоры встретили меня гробовой тишиной. Я резво скатилась по перилам на попе, ловко спрыгнула на ноги и ….