- Хорошо, мам, - вздохнуло мое маленькое безобразие, утерев нос.

- В этом мире, сынок, ценится ум, хитрость, сила и хватка. Остальное в этом мире не ценится, - вздохнула я, выпроваживая за дверь моего «хулигана».

Несколько часов я наводила порядок. Пришлось прожечь ковер, оборвать штору и размазать грязь по стене.

- Так, где еще мама не нагадила? – спросила я, разбивая лампочку. – Ну, все, сынок! Ты у меня просто исчадье!

- Ма-а-ам! – влетел в комнату маленький вихрь и сбросил огромный портфель на пол. Портфель упал и чуть с грохотом не проломил пол. – На уроке был Его Величество! Он задал выучить за час стихотворение! Оно называется…

На меня посмотрели очень грустные глаза, наполненные слезами.

- С-с-смерть… мамы, - голос моего маленького совсем сник. – Вот…

На мятой бумажке был написан душераздирающий стих. А я все еще отходила от новостей. Неужели его величество завалилось на урок?!

- Он так и сказал, что пока наблюдает! Мы сидели, все шалили, а тут дверь открылась, - всхлипывал голосок. – И вошел он! Он улыбнулся и сказал: «Не обращайте на меня внимания!». И прошел за заднюю парту. А потом учитель дал нам это стихотворение… И сказал, чтобы мы выучили! Я проверю! Так и сказал!

- Маме плохо целый день… - прочитала я, глядя почему-то на дверь. – От нее осталась тень…

- Его величество теперь сказал, что будет ходить на каждый урок, а мы… а я… - переживал мой комочек нервов.

- Ну что ж! Давай учить! – усмехнулась я, глядя на жалостливый стих. Интересно, что его величество проверяет? Насколько бесчувственный ребенок? Привязан ли он к родителям, или нет?

- Не могу-у-у-у, - всхлипывал голосок, давясь слезами. – Мамочка, ты, главное, не умирай! Пожалуйста!

- Ой, да брось! Маме еще жить да жить! Итак, повторяй! Маме плохо целый день, - повторяла я, слыша рыдания. Мой малыш сидел, обнимая подушку, и ревел в голос.

- Маме плохо целый д-д-день… - заревел малыш, глядя на меня красными от слез глазами. – Можно другой стих! Чтобы в нем мама не умирала?

- Другой, говоришь? – усмехнулась я, потирая ладошки. И тут же хвостом взяла ручку и бумагу. – Ну что? Готов? Отзвенел последний звонок! Отшумел последний урок! А учитель детей проводил. И слег!

Дальше была поэма о том, как учитель корчился в конвульсиях, припадках, сильно усложняя постановку диагноза. Потом он как бы пошел на улучшение, но это была преждевременная радость.

- … понос, вопрос, вразнос, нервоз, фимоз и токсикоз, - собрала я в кучку рифмы, разбросав их по стихотворению. – Цирроз! Точно! Цирроз забыла! И тромбоз! И токсоплазмоз! И туберкулез!

Я мстительно скребла бумагу, собирая в кучку все свои прогнозы, а потом выдала.

- Ну как? – спросила я, гордясь своим творением. И стихотворением тоже!

Мое маленькое творение сидело, открыв рот: «А что? Так тоже можно?».

- Тебе сказали выучить стих. Но не сказали какой! – ответила я, поправляя строчку. – Так что погнали!

- Он желтел, словно там был цирроз, - повторял мой малыш. – И скрутился, как будто понос…

- Ну, вот и молодец, - прослезилась я, глядя на время. – А теперь иди, сдавай!

Никогда еще время так не тянулось, как сейчас. Я расхаживала по комнате, жуя бутерброд и ждала.

- Мама!!! – послышался голосок. В комнату влетело мое чудо. Оно споткнулось о портфель и чуть не упало мне в руки. – Учитель побледнел, а его величество …

Что? Что его величество?! Что там такое?! Сынок, если ты так будешь тянуть, то мама хвост отбросит!

- Его величество… смеялся, - произнес мой малыш. И тут же поднял на меня глаза. – Это хорошо? Или плохо?