Существенная разница между нами совсем в другом: ей позволено жить дальше.

Мылась я спокойно. Ну да, охранница в процессе ввалилась без предупреждения. И крепкий, но уже раздавшийся в боках сержант заглянул в комнату из-за ее плеча и одобрительно присвистнул, оценив открывшееся зрелище. Прежде чем она закрыла дверь. Потому как не слишком-то торопилась. Зачем?

А я не сообразила хотя бы прикрыться. Или не сочла нужным. Чего тут стесняться? Я же больше не в бесформенном платье. И даже серый крем с лица уже смыла.

Наоборот – выпрямилась и смерила подглядчика презрительным взглядом. Хилого человеческого самца. Всего-то навсего.

Да еще и чужого холуя.

Прости, папа. Твое воспитание в экстремальных условиях с меня сползает как-то слишком быстро. Чересчур.

А это опасно. Мы всё еще не на месте.

А я уже расслабилась.

И, может, рановато.

- Следовало запереть дверь, - попеняла я служанкоохраннице по возвращении. По-прежнему – во весь рост и не прикрываясь. А что? Она – баба. А я рядом с ней – красавица. Снова. – Но тут нет крючка.

- Потому что запирать положено только снаружи, - рявкнула она. Чтобы я уж точно не сомневалась, случайно ли распахнулась дверь?

Настолько не верит, что я выживу? А кто бы верил? Я еще и сам-то не конца...

Но сейчас мегера еще ни кентавра пьяного не понимает, что со мной делать дальше.

- Вы... – продолжила она.

- Опешила и оскорблена, - величественно подсказала я. – Вашей неловкостью. Как вы могли забыть, что я принимала ванну?

- Могли бы и... - Надо же – заткнулась.

И так понятно, что не могла.

- Теперь сержанту не повезет, - обреченно вздыхаю я. – Я же не посмею скрыть такое от дяди...

- Вы за такое сами отправитесь в монастырь! - рявкнула баба. Уже не волком, а разъяренной медведицей.

Не настолько она махровая дура, чтобы не понимать: ей тоже не поздоровится. И если и меньше, чем мне, то ненамного.

- В монастырь – вместо смерти в Рябиновой Долине? – жестко уточняю я. Надоело ломать дешевую комедию. Папа бы оценил, но его здесь нет. – А, пожалуй, мне это подойдет. Люблю благочестивые псалмы, - протягиваю руку за полотенцем.

И наглая тетка рефлекторно мне его подает.

- Хорошая девочка, - одобрительно киваю. - В следующий раз подавай сразу, когда говоришь с аристократкой.

Опоминается, но уже поздно.

- Вместе в монастырь поедем, - сладко протягиваю я. – Привычной компанией. А слишком наглый сержант – на каторгу. На пару лет. Он выйдет быстро. А вот мы не сдохнем еще лет тридцать. Целых тридцать лет жизни... – мечтательно протягиваю я.

- Чего ты хочешь?

Похоже, она благочестивые псалмы не любит. Какая потеря для удаленных храмов с суровым, воспитывающим уставом!

- Денег, - равнодушно озвучила я. – Я до сих пор без учебников.

- Они там правда не нужны... – раздраженно бормочет тетка. – Там если только оружие...

- Ничего, найду, куда потратить. Оружие куплю. Взамен того, что временно заберу у вас.

Назвала сумму я спокойно. И так же спокойно прослушала ответный чужой скулеж:

- У меня столько нет!

- Ничего страшного. Скинетесь с сержантом. У него есть. Сама видела, как он золотом перед трактирными девками тряс. А им столько не надо. Они тут дешевые.

Потому что тоже есть хотят. А хозяева здесь злые, как целая банда трезвых троллей, это уже ясно.

Не прошло и часа, как деньги были уже у меня. И довеском – недорогой, но вполне приличный кинжал. Ну, очень уж мне понравилось сержантово оружие. Прямо в руку удобно легло.

И, кажется, теперь уже охранница не в восторге спать со мной в одной комнате.

И правильно. Спать я умею очень чутко.