Аврелия не была полной дурой и уже стремительно надевала на себя служебный костюм.

— Но я думала, что это неважно… — всхлипнула она. — Мы же хотели заняться любовью…

— Аврелия! – я уже не рычал, я орал. – Больше всего я ненавижу, когда мне лгут. Ко мне пришла старшая группы, и ты прекрасно это слышала. Ты специально сказала про помолвку!

— Но… но ты же… сам… говорил… — Цваргиня дрожала от страха, и её пальцы никак не могли закрыть молнию.

— Что я говорил? Что?! – Я прихватил её за горло и чуть приподнял в воздух.

Я часто так делал раньше в порыве страсти, и Аврелии это всегда нравилось. Вот и сейчас к страху цваргини примешалась изрядная доля возбуждения. Она развратно облизала губы и выдохнула мне прямо на ухо:

— Киар, я понимаю, ты завёлся из-за этой девчонки. Но зачем она тебе? Слабый человек. Она даже в постели не сможет удовлетворить всех твоих запросов. Признаю, с помолвкой погорячилась, но давай просто забудем об этом недоразумении. — Её опытные пальчики заскользили по моему животу и устремились вниз.

Прежде чем она успела добраться до магнитной застёжки джинсов, я отпустил цваргиню и отошёл на несколько шагов.

— Нет. Никакой помолвки. Никаких отношений. Никакого секса. Вообще ни-че-го! Пожалуйста, уходи из моего бокса, — произнёс чётко, твёрдо и немного устало.

Я не хотел ссориться с Аврелией и перечёркивать воспоминания о последних пяти годах наших с ней отношений. Что ни говори, а они всё-таки были. Странные, больные отношения, в которых Аврелия готова была находиться со мной на абсолютно любых условиях. Даже на условиях половой тряпки. Это понимание оказалось сродни удару под дых. Раньше мне было всё равно, почему женщины спят со мной. Я слишком привык к их восхищению, восторженному блеску в глазах, медовому голосу, приторно-сладким эмоциям. Но с тех пор, как я встретил Анестэйшу, что-то изменилось. Её гордость, целеустремлённость, несгибаемость и решительность заставили меня по-другому взглянуть на вещи. Её честные и открытые эмоции без примеси благоговейного обожания подкупали.

Похоже, моё отступление и тихий голос цваргиня восприняла неправильно, потому что, вместо того чтобы бесшумно одеться и уйти, она бросила попытки застегнуть молнию, расправила плечи и скользнула ко мне.

— Киар, ну не сердись на меня. Да, признаю, я заревновала, а потому показалась этой твоей старшей. Ну подумаешь, увидела она меня в нижнем белье. Делов-то! Я же даже не против, чтобы ты кувыркался с ней и дальше, если она тебе так нравится. Умаслишь её, когда увидишь. Я же помню, как столкнулась с ней в твоём боксе, когда она переодевалась кадетом Станиславом Радонежским. Ты же ведь уже тогда её время от времени пользовал, раскусив, что она девушка. Понимаю, она для тебя как для старшего офицера Космофлота — экзотика, второй такой на станции больше нет. Пожалуйста, не прогоняй меня.

Аврелия вновь попыталась дотянуться до моих джинсов, но я остановил девушку, жёстко схватив за плечи и посмотрев в глаза. Не знаю, что я хотел увидеть. В красивых зелёных радужках не промелькнуло и искры раскаяния или хотя бы ума. Она действительно была убеждена, что Анестэйша такая же моя любовница, как и сама цваргиня, и что я воспользовался своим положением куратора и оставил человеческую девушку учиться в Академии даже после раскрытия её инкогнито потому, что захухря понравилась мне в постели. Мерзко запахло гнилью. Я сглотнул, стараясь не дышать. Кажется, это уже воняло от меня.

— Когда будешь уходить, захлопни дверь, — прохрипел не своим голосом, взял из шкафа свежую рубашку и стремительно вышел в коридор, застегиваясь уже на ходу.