Я надеялась, что не потребуется – я и сама серьезно готовилась к экзаменам. Но, как ни странно, то, что виконт находился рядом, придавало мне уверенности.

Письменный экзамен начался точно по расписанию. Мы со Стивеном пришли на него вместе и сели за соседние парты в предпоследнем ряду, находившемся почти под самым потолком аудитории. Когда часы на главной башне Алнора пробили три часа пополудни, главный экзаменатор распахнул на треть занавесь, которая прикрывала огромную черную грифельную доску, и мы увидели написанный на ней мелом первый вопрос.

Он не вызвал у меня затруднений. Магическое истощение: причины и последствия. Это было элементарно. Когда в юности я слишком увлекалась магическими опытами, мой старенький учитель всегда напоминал мне о нём и даже заставлял конспектировать соответствующие параграфы из толстых учебников.

Я пододвинула к себе стопку чистых листов и взялась за перо. Строчки ложились на бумагу словно сами собой, и изложив ответ, я нескромно полюбовалась ровными рядами круглых букв – по чистописанию у меня всегда были отличные отметки. Когда чернила высохли, я отложила листок на край парты и приготовилась прочитать второй вопрос, который вот-вот должен был открыться.

Он тоже был довольно легок. Состав сонного зелья и важность мест происхождения его ингредиентов. Я знала не один, а несколько таких рецептов и описала каждый из них. Быть может, из моего ответа даже экзаменаторы узнают что-то новое.

Время от времени я поворачивалась к Стивену, и всякий раз убеждалась, что он тоже отлично знал ответы на предложенные вопросы. Его ответы были еще более подробными, чем мои, и стопка исписанных им листов уже выглядела довольно внушительно.

Наконец, доска была открыта полностью, и я увидела третий вопрос. Реформы его величества Джейкоба Четвертого и их влияние на развитие магического законодательства Верландии.

Мои руки задрожали так сильно, что я едва не выронила перо. Это была именно та область знаний, о которой я почти ничего не знала. Эти реформы случились уже после Великой войны, в которой мои предки сражались против верландцев, и на моей родине не принято было говорить о том, что происходило в Верландии после этого. Теперь я ругала себя, что не изучила этот вопрос, прибыв в Алнор. Мне следовало подумать о том, что он может возникнуть на экзамене. Но что толку было упрекать себя сейчас?

Что подумают обо мне экзаменаторы, если я сдам пустой листок? Наверняка, все верландцы прекрасно знают это с детства. А если я несведуща в таких элементарных вещах, то вывод напрашивался только один: я – иностранка.

Мы с отцом не хотели привлекать к этому внимание. Да, Верландия открыла границы, но захотят ли ученые маги допустить в Алнор чужака? Во время Великой войны одна из ветвей рода Бельфор перешла на сторону верландцев и с тех пор проживала здесь. Я надеялась, что меня примут за представительницу именно этой ветви. А соответствующие документы мне выправил давний знакомый отца, промышлявший всякими фальсификациями. Играть не по правилам было не слишком приятно, но цель оправдывала средства. И вот теперь такой чудесный план рушился из-за одного-единственного вопроса!

Я почувствовала, как слёзы набегают на глаза, и часто заморгала. Не хватало еще расплакаться прямо на экзамене!

Хотя я была бы не единственной, кто поступил бы именно так. Несколько барышень уже вынуждены были покинуть аудиторию из-за истеричных рыданий и даже одного обморока.

Я так увлеклась своими переживаниями, что не сразу заметила, что Стивен пододвинул ко мне свой листок с ответом. Вернее, это был один из листков – сам он написал об этих реформах уже целый трактат. Но мне хватило и этого.