После его слов я ожидала увидеть дортуар пустым, но нет – две из почти трех десятков кроватей были застелены.

– Этажная девушка сейчас застелет и вашу постель, – сказал слуга, с облегчением опуская сундучок у порога.

На той кровати, что стояла в дальнем темном углу сидела девушка. Когда я вошла, она поднялась и, сделав несколько шагов вперед, остановилась, буравя меня тяжелым взглядом. Ее трудно было назвать красивой или даже просто милой, да она, казалось, и не стремилась производить приятное впечатление. Внимательно изучив меня, она вернулась на свое место, не пожелав ни назвать себя, ни узнать мое имя.

А вот другая обитательница комнаты вошла вслед за мной, и сначала я услышала за спиной ее короткий смешок, а уже потом, развернувшись, увидела ее саму. Волосы цвета тёмной меди, благородная бледность лица, осанка королевы – всё в ней выдавало высокое происхождение. И уж чтобы в этом не осталось никаких сомнений, она, презрительно оглядев меня, фыркнула:

– И кто только не приезжает в академию? Да будет вам известно, мадемуазель, но платья из таких тканей не в моде уже лет двадцать как.

Она и не догадывалась, что этими словами весьма польстила моему наряду – эта ткань была как минимум впятеро старше.

Я ответила ей самой широкой улыбкой, которую только смогла изобразить:

– Не думала, что экзаменационная комиссия будет оценивать наши наряды. И, между прочим, это только встречают по одежке, а провожают всё-таки по уму – а вот им, судя по всему вы похвастаться не можете.

Ее зеленые глаза потемнели, а сама она, кажется, задохнулась от возмущения. Но я не стала дожидаться, когда она придёт в себя, а развернулась и прошествовала к свободной кровати у окна. Нечего сказать, отличные у меня тут будут подруги.

4. Глава третья

Я не была избалована изысканными яствами, поэтому за завтраком с удовольствием съела и пшеничную кашу, и тонкий ломтик сыра с мягким белым хлебом. И искренне сказала «спасибо» той даме-воспитательнице, что пришла утром нас навестить и рассказать о том, что этим днем нас ожидало.

А вот моя рыжеволосая соседка от завтрака отказалась вовсе:

– Такую кашу у нас дома не стали бы есть даже слуги! – ее тонкий носик был вздернут высоко вверх. – Надеюсь, вы передадите эти слова поварам, и в дальнейшем нас станут кормить чем-то более приличным. И я не понимаю, почему я вообще должна здесь находиться. Я не нуждаюсь в бесплатном месте и стипендии, – тут она бросила в нашу со второй соседкой сторону презрительный взгляд. – Моя семья вполне способна оплатить мое обучение в академии. Так что я могла бы сразу заселиться в тот корпус, где живут студенты.

Да, про это нам тоже уже рассказали – двухэтажный дом, где мы сегодня ночевали, был предназначен для прислуги, которая работала в академии, и преподавателей, которые еще не дослужились до высокого статуса и не могли позволить себе оплатить отдельную квартиру.

– Простите, ваша светлость, но таковы правила, – тихо, но твердо ответила воспитательница. – Все прибывающие в академию абитуриенты женского пола размещаются именно здесь. Поверьте, условия в корпусе юношей ничуть не лучше. Как только вы пройдете вступительные испытания, вас переведут в основное здание. Вы же знаете – отнюдь не все, кто прибывает в Алнор, становятся нашими студентами.

Я уже знала, что ее светлость зовут Виола, и она – дочь министра королевского двора герцога Мерсье. Кажется, она была уверена, что высокий статус ее отца дает ей в академии какие-то особые права, и я была рада, что по крайней мере дама-воспитательница была с ней в этом не согласна.