Но мы торопились зря. Наши родители пришли только к обеду.

Сначала в комнату робко постучали, и мы с сёстрами наперегонки кинулись к двери. Каждая хотела открыть первой.

А когда дверь распахнулась, я поняла почему нас не выпускают из комнат. От визга Найли можно было оглохнуть. Она кинулась маме на шею и уткнулась в неё.

— Мамуля!

Та погладила ее по плечам.

— Милая моя, дракошечка!

Следом на маме повисла Лейла. Ну и я не отставала. Вдыхая такой родной и теплый аромат мамы, я понимала, насколько же я ее люблю.

Отец, хоть и вошел со строгой миной, так же не избежал наших объятии. Я впервые видела, как в уголках его глаз задрожали хрусталики слез. Они не выкатились, были скинуты властным движением руки. И уже в следующий момент, папа, сделав строе лицо, прикрикнул обращаясь на вход в комнату.

— Ну входите. Чего застыли?

И к нам вошла Лайнара. А следом кучер с корзинкой в руке. В ней лежало нечто, прикрытое полотенцем и издающее дивный аромат.

— Пирог! — счастливо воскликнула Найли.

— Лайнара! — обняла я нянюшку. — Как же я рада тебя видеть.

Кучер важно прошел по комнате и поставив корзину на стол. Лайнара, освободившись от моих объятий, тут же начала вытаскивать из нее еду. Там были булочки, пирог, любимое нами клубничное суфле и бутылка с ягодным компотом.

— Я вот нес вам гостинцы от Олти, — говорил кучер. — И все думал, главное, на глаза этой грозной бабы не попасться. А вдруг заберет? Злая она и хмурая.

Поняв, что он имеет в виду Маргарет, мы с сестрами рассмеялись.

— Не настолько уж она злая, — весело подметила я. — Чтобы забирать гостинцы. Да и папуля не позволил бы ей.

Отец, присевший на стул, вопросительно поинтересовался:

— О ком вы говорите?

Лайнара призывно кивнула, приглашая всех к столу. Пока мы располагались, кучер громким шепотом говорил папе:

— Есть здесь у них одна. Гром-баба. Страшная, злая, жуть.

Отец сурово посмотрел на кучера.

— Жэром, разве можно так о женщинах?

— Таки разве ж она женщина? — выпучил глаза кучер. — Леди-кувалда, не иначе.

Мы с девчонками снова засмеялись над таким точным, как мне показалось, сравнением.

— Совершенно верно! — довольно согласилась Найли, беря в руки кусок отрезанного нянюшкой пирога. — Мы про себя теперь так и будем ее называть, кувалда-Маргарет.

Даже отец не сдержал улыбку.

— Что же там за женщина такая, что нашего Жэрома испугала?

— Распорядительница общежития, леди Маргарет, — беря в руки булочку с мясной начинкой, сказала я.

Отец приподнял бровь.

— И как же вы с ней общий язык находите?

Лейла качнула плечиками.

— Она строгая, но на самом деле, не такая уж и злая.

Мама заломила руки и перебивая нас, запричитала:

— Ой, божечки, мои дракошечки! Как же здесь все изменилось. В наши времена распорядительницы были милыми и улыбчивыми. А сейчас что? Строго то как! Мы пока шли очень много стражи выдели. На каждом углу стоят. Это что за опальное положение в институте? Ой, а вы то какие бледные?

Отец откашлялся.

— А ты что хотела, Хэйди? У наших девочек, учеба, тренировки. Небось и выйти на прогулку времени нет, — он сказал и внимательно на нас посмотрел.

Лайнара и мама переглянулись, и тоже воззрились на нас, словно ожидая чего-то.

У меня кусок булочки в горле застрял, и я торопливо запила его компотом.

— Мы заходили к ректору, — тихо подала голос мама. — Нам сказали, что вы все на боевом факультете.

— Так и есть, — ответила я, понимая, что аппетит у меня пропал и сейчас будет не самый приятный разговор.

— Ох! — заломила руки Лайнара. — Это как же так? Наши девочки и на боевом? Разве мы вас мальчиками воспитывали?