Но если что, охранное заклинание, я сюда без злых намерений лезу. Не надо шарахать по моей нервной системе своей метафизической аргументацией. 

‒ Давно? ‒ эхом отзываюсь я и, слегка расслабившись, начинаю рыскать взглядом по полу в поисках Малявы. На прежнем месте песик не обнаружен, так что продумываю, насколько разумно сейчас впасть в режим «спасайся кто может».

‒ Мы с ним близкие друзья. ‒ Ти-Лу, по-прежнему сияя розовыми щечками, обходит меня по кругу и встает за гостевым креслом. ‒ Нужно помочь с багажом, верно? Стыдно признаться, но, если это что-то объемное, то я вряд ли сумею дотащить. Силенок маловато. Больше головой работаю.

‒ В футбол играешь? ‒ машинально поддразниваю его я, заглядывая за предметы, стоящие на полках шкафа.

‒ Нет… Изобретаю… всякое…

‒ Дело нужное, ‒ задумчиво соглашаюсь я.

Оцениваю целость оконных рам. Никаких новых повреждений. Значит, теоретически, никто изнутри их не выламывал и не сбегал в неизвестном направлении.

‒ И что с багажом? ‒ Ти-Лу медленно обходит кресло и приподнимается на цыпочки, чтобы из-за моего плеча тоже взглянуть на окно.

‒ Да… багаж. ‒ Задираю голову и обозреваю потолок. После того, как Малява сумел добраться до квартиры Оли и Гоши на девятом этаже, не удивлюсь даже его странствованиям в открытом космосе. ‒ «Багаж», по ходу, слинял.

‒ Слинял? ‒ Ти-Лу делает большие глаза. ‒ У тебя багаж с ногами?

‒ Нет, с ногами у меня мебель. ‒ Встаю на колени и заглядываю под ректорский стол. ‒ А багаж у меня с челюстями и лапами. И тебе, пожалуй, лучше резко не дергаться, потому что…

Хорошенько выспавшемуся куге, чей детский организм все еще растет, вполне может прийти в голову, что настало время перекусить.

Краем глаза вижу, как за спиной Ти-Лу вытягивается спинка гостевого кресла, на верхушке приобретая очертания знакомой зверюшки. И то, как Малява смотрит на Ти-Лу, ‒ сама атмосфера, наклон маленькой черной головки, сверкание обсидиановых глаз, ‒ пропитаны сладострастной мечтательностью удушенного диетой голодающего, вдруг узревшего в зоне досягаемости соблазнительный румяный пирожок.

«Я. Ты. Ням-ням», ‒ как бы намекают глазки псинки, посыл которых, к счастью, пока не видит сам «пирожок».

‒ Ти-Лу, ‒ мягко зову я своего помощника, наблюдая, как по подбородку Малявы стекает что-то прозрачное. Слюнка.

‒ Да?

‒ Я нашла свой багаж.

‒ Правда?

‒ Он того, слопать тебя собирается.

‒ Э?

‒ Предлагаю тебе опуститься на пол. Очень медленно.

Челюсти Малявы разъезжаются в стороны.

‒ А лучше очень быстро. Ложись! ‒ кричу я и кидаюсь вперед.

Ти-Лу, тонко пища, валится на пол. Мой «багаж» он так и не увидел, но, похоже, поверил моему предупреждению.

Огибаю ректорский стол и спешу к месту страстей и соблазнов. Но на полпути останавливаюсь.

Ноги вопящего Ти-Лу обвивают длинные стебли. И из дальнего темного угла, шурша дном кадки по полу, к нему уже спешит бамбук. При этом неудержимая зелень шелестит с гипнотической монотонностью:

‒ Твоя нежить меня, твоя ласкать!

Не, ну вы видите, что творит?! Я этот фикус, значит, обихаживала, а он мне изменять удумал. 

6. Глава 6. Башковитость и стакан

   Тамада на этом празднике жизни отменный. И конкурсы просто бомба.

А если серьезно, как я вообще до этого докатилась?

С постным лицом сижу на полу и бережно поддерживаю Ти-Лу, в какой-то момент вдруг заскочившего на мои колени. Тот, зажмурившись, испуганно пищит, цепляется худенькими ногами за мою талию и жмет в кулачках ткань моего блейзера. К моему удивлению, его веса я почти не чувствую. Все равно, что держать на коленях Маляву. Вместе с писками парнишка издает нечто вроде хриплого сопения, горячо дыша прямо в мою шею.