Тяжко вздохнув, она поплелась в уборную, потом заглянула в сарай к Рыське, спавшей клубком в соломе. Та встрепенулась, подняла голову, потом лизнула усевшуюся рядом хозяйку и замурчала, положив свою голову ей на колено. Вот кому хорошо – ни забот, ни хлопот. Позавидовав большой кошке, Аише поднялась, затянула потуже поясок на платье и пошла в дом. Пора начинать новый день.

25. Глава 23. Тяжелый день

Небо уже окрасилось в нежно-розовую дымку, верхушки деревьев позолотились первыми солнечными лучиками, птицы оглушительно чирикали, переговаривались, летая с места на место.

Аише смотрела, как сойка погналась за своей товаркой, щипая ее за перья и что-то выговаривая на своем трещащем смешном языке; как семейство муравьишек ползло по дороге дружным строем, таща в муравейник листики, веточки, еду – все у них было строго и упорядочено; как вышла из сарая рысь, потягиваясь и зевая во весь рот.  Жизнь текла своим чередом. И это казалось одновременно правильным и странным. Деда не было, а жизнь была.

Вот стоит в углу коса – ею он прошлым летом сено заготавливал, и в этом планировал – и инструмент ждет своего часа. Только так и простоит тут, никем не востребованный. Пройдут года, его рукоятка потемнеет, рассохнется, потом обратится в труху. Металл проржавеет и сгниет. Лес будет наступать на маленькую избушку, пока не поглотит ее полностью. И только каменная печь будет напоминать, что когда-то здесь жил человек.

Девушка вздохнула. Все же, насколько вещи долговечнее людей. Говорят, высокородные живут долго, намного дольше их, простолюдинов. Да только разве ж захочешь такую жизнь, в которой все умрут, а ты останешься и будешь ежедневно вспоминать свое прошлое, всех, кто ушел в загробный мир, кого ты любила? Ей такого точно не хотелось.

Покосившись на сени, где лежало тело деда, она поспешила в уборную и на речку, принести воды, да умыться, а потом взялась за лопату – надо было выкопать могилу. Поначалу дело пошло споро – песчаная почва вскапывалась легко, но потом обнаружилась мерзлая земля с переплетенными тугими коричневыми корнями елки. Пришлось идти за топором, а потом и вовсе признаться себе, что это очень тяжело. И без завтрака еще хуже.

Вернулась в дом, посмотрела на спящего Киарана – у того залегли тени под глазами, осунувшееся лицо будто стало еще бледнее. Кинулась к нему, положила ладонь на лоб – не горячий! Слава богам! Что бы было, вернись болезнь – она не хотела даже думать! В тот самый момент, когда она уже хотела отнять руку, Киаран схватил ее за запястье. Глаза его, темные, как омуты, распахнулись, глядя ей в лицо.

- Это ты! – выдохнул он, отпуская ее.

Потом поднялся, спустив ноги, протер лицо ладонью.

- Сон приснился, будто опять напали, - пояснил он отшатнувшейся Аише, потирающей сдавленное запястье, потом скользнул глазами на ее руки. – Извини.

Девушка следила за ним глазами молча, как он тяжело поднялся, потянулся, оберегая раненое плечо, покосился на нее.

- Что дальше, не думала? – спросил, наконец.

- А что дальше? – недоуменно повторила она тихим голосом.

Волосы Кира отросли и были уже до плеч, завиваясь по всей длине, придавая ему залихватский вид. Аише любовалась им – таким красивым он казался ей, пусть и худой, и небритый, с отросшей щетиной и лохматый.

- Здесь тебе нельзя одной оставаться. Почему вообще вы тут с дедом вдвоем жили?

Она пожала плечами и отвернулась, принявшись накрывать на стол. Раньше как-то повода рассказать не было, да и не так богат был лексикон, чтобы описать все, что произошло. Надев на палец перстень, чтобы суметь выразить все, что решила поведать, девушка, не поворачиваясь к Киарану, принялась объяснять, как ее схватили, как везли в повозке, как она потом сбежала.