- Мам, я не понимаю, о чем ты говоришь? Мне-то что все это время делать?

- Дома сиди! – рявкнула мать. – Мне Ашотик сегодня все растолковал. Доступненько так. Объяснил, как и почему берут нынче на работу! А потом и показал, чем предстоит заниматься кроме торговли, – всхлипнула и налила вино в стакан.

- Мам, ты же ни с кем за все эти годы! – я уже поняла, что имела мама в виду под вот этим «кроме торговли».

- А кто тебе сказал, что ни с кем? – родительница опустошила стакан в два глотка. – Не выпячивала, не выставляла напоказ, так и сейчас не собираюсь, - снова потянулась к бутылке: - Мужик он, Ашот этот, премерзкий, но один день в неделю можно и потерпеть.

- Что значит, один день? – бормотала я.

- А ты решила, что я одна такая? – горько усмехнулась мама. – Все такие. Всех под себя укладывает. Так что мой день – среда, - замолчала, увидев мой перепуганный взгляд: - Не переживай, доча, тебя в обиду не дам. На рынок не пущу. Перетерпим как-то эти полгода, а потом отправишься свои танцы танцевать.

Я вздохнула, вспомнив, как обрадовалась мама вчера вечером, узнав, что между сегодняшним днем и карьерой танцовщицы лежит всего-лишь недостаток возраста.

О том, что мне предстоит танцевать стриптиз, сообщать мамочке я не стала. Посчитала преждевременным…

5. Глава пятая

Солнце успело скрыться за верхушками деревьев.

Я поднялась со скамейки и двинулась по тротуару в клуб.

За прошедшие с моего первого посещения и знакомства с Артуром три года, здесь все изменилось.

Три мраморных ступеньки, ужасно скользких во время дождя, вели вниз. Но это придавало клубу налёт таинственный и многообещающий.

Да и два охранника, замершие по обе стороны обитой медными полосками дубовой двери, открывающейся в обе стороны, свидетельствовали о процветании и наличии посетителей, которым приходится «помогать» покинуть заведение.

Я поздоровалась с обоими бодигардами, кивнувшими в ответ не произнеся ни слова, и заспешила к двери, распахивать которую передо мною никто не подумал.

Ну, что же, мы не гордые. Справимся сами.

Прошла через пока еще пустой зал.

Сразу за сценой начинался узкий, такой же высокий помост, ведущий в переодевалку. Именно оттуда выпархивали, выбегали и выплывали, согласно задумке постановщика номера, мои коллеги. Девушки с танцевальным опытом и без. Собранные здесь для того, чтобы довести до исступления разгоряченных алкоголем мужчин, пришедших, дабы насладиться видом обнаженного женского тела.

***

Конечно, я не собиралась сидеть на шее у мамы восемь месяцев, остающихся до моего совершеннолетия.

Конечно, я пыталась найти работу.

И даже однажды нашла!

Меня согласились «попробовать» в должности ночного продавца крохотного кооперативного магазинчика, «выскочившего», как прыщ на жопе в одну ночь, недалеко от дома, где жили мы с мамой.

Торговать мне предстояло самопальным бухлом, контрабандными сигами, шоколадными батончиками, у которых давно истек срок давности, и суперпопулярным растворимым напитком «Зукко».

Владелец павильончика, сколоченного из говна и палок, облагороженного набитыми поверх пластиковыми планками, посчитал ассортимент вполне достаточным для ночного жаждущего и страждущего.

Я дождалась, пока мама вернется с рынка, порадовалась тому, что сегодня не среда, и она будет трезвая и в хорошем настроении, если таковое случалось в принципе, и сообщила родительнице весть о своем трудоустройстве.

И тут же получила оплеуху, от которой вспыхнула щека.

- Я для кого стараюсь?! – орала мать, - Я ради кого ложусь под этого урода?! Чтобы тебя в первую же «рабочую» ночь выволокли за патлы и вдули всем табуном?! Ты что это, паскуда, удумала?! Уж лучше тогда на рынок! Там хоть под одного Ашотку ложиться придётся!