- Мам, о чем ты говоришь?! – недоумевала я. – С какого перепугу меня станут вытаскивать?!

- А с такого! – не унималась мать, - многие бабы на рынке рассказывают, что это обычная практика для ночных забегаловок! Тебе что, охранника персонального приставят?! – увидела, как я пожала плечами. – Нет?! Так вот я описала твою судьбинушку начальную! Ну а если не захочешь, чтобы побили бутылки и не заставили платить хозяину, на следующую ночь сама выйдешь, как миленькая! Сами «обслужишь» всех алкашей на районе!

- Много знают твои бабы, - бормотала я себе поднос.

- Я сказала - сиди! – рявкнула мама. – К Артурке пойдёшь! Он зону топтал, ты говорила? Значит, мужик с понятиями.

- Мама! Откуда ты этого набралась? – я стояла перед родительницей с приоткрытым ртом. – Зона, понятия. Откуда это все?

- О верблюда, - огрызнулась мать. – И хорошо бы тебе не оказаться там, где всему этому в два счета обучат.

На этом мои попытки внести лепту в семейный бюджет закончились.

Я до одури вымывала, вычищала квартиру. Готовила ужин к возвращению мамы. Находила часок, чтобы забежать в соседний подъезд и проведать тётю Любу, которая все так же продолжала трудиться на суконной фабрике.

И ревела по ночам белугой в подушку.

Уже давным давно закончилась война.

Уже давным давно вернулись домой все, кто выжил.

Уже давным давно оплакали тех, кто сложил голову в чужой стране.

Почему же я всё еще жду? На что надеюсь?

***

Я вернулась ровно через два часа.

Всё это время я нарезала круги неподалёку от клуба. Февральский ветер продувал насквозь моё лёгкое пальтишко, под которым особо тёплых вещей не наблюдалось.

За одним из столиков сидел Артур. Рядом с ним я увидела худощавого юношу с сальными волосёнками и нездорово-серым цветом лица.

На сцене изгибалась, держась одной рукой за пилон, девушка весьма пышных форм.

- Прыжок! Одной ногой обвиваешь пилон! Вторую отводишь назад. Изгибаешься и делаешь оборот. А лучше – два! – отдавал приказы худосочный.

- Я тебе что, кузнечик?! – возмущалась пышнотелая. – Прыгай, крутись, оборачивайся! Мужики сюда приходят чтобы вот на это любоваться, - подбросила ладонями пышную грудь, - а не на всякие там прыжки и ужимки!

- Милая моя, - сообщал худосочный протяжно, - сиськами трясти много таланта не нужно! Выступление должно быть эстетичным!

Пышнотелая ухватилась одной рукой за пилон. Не отрывая ног от сцены, попыталась сделать оборот. Едва не грохнулась, запутавшись в собственных ногах. Пробурчала:

- Да пошел ты! – перевела взгляд на сидящего рядом: - Артур, скажи ему!

- А что я должен сказать, - улыбался владелец стрип-клуба. – Игорёшка прав.

- Да пошли вы оба! – вынесла вердикт стриптизёрша. – Вот уйду, посмотрю, как вы без меня обойдетесь! – быстро убежала со сцены. Скрылась за дверью, к которой вел «постамент».

- Вот как с нею работать? – тот, кого Артур назвал Игорёшкой, театрально схватился за голову.

- Ты бы придержал коней, - пробормотал Артур. – Здесь у нас не балет, все же. Здесь другие требования.

- Не нужно было меня нанимать, - продолжал обижаться Игорёшка. – Я свою работу знаю и намерен её выполнять качественно!

- И долго мне здесь стоять, - я вышла вперед. Попала в поле обозрения мужчин, которые уставились на меня, выпучив глаза. Добавлила, обращаясь к Артуру: - Вы сказали через два часа вернуться. Уже прошло.

- Не прошло, а прошли, - пробормотал Игорёшка.

- Ты мне еще чистоте речи обучать стриптизёрш начни! – рявкнул Артур. Перевел взгляд на меня. – Раздевайся и топай на сцену!

- Как раздеваться? – я опешила.

- А ты что сюда пришла польку-бабочку с выходом в три колена плясать? – ухмыльнулся владелец стрип-клуба. – Мы с Игорёшкой должны видеть товар лицом. – Повторил: - Раздевайся! Трусы и лифчик можешь оставить, - смилостивился, глядя в мое растерянное лицо.