- Я не могу! – я сложила руки за спиной. – Я не возьму!

- Можешь и возьмёшь! – нахмурилась тётя Люба. – Мне оно ни к чему, а тебе сгодится. – Улыбнулась, подмигнув: - А Ваня, когда вернется, тебе новое купит.

- Тётя Люба, - я старалась говорить, подбирая слова. – Так вы меня не осуждаете за то, что буду танцевать в стрип-клубе?

- Нет, конечно, - мама Вани снова вздохнула. – Тебя я знаю. Лишнего ты не позволишь. А гулять можно и из дома родителей. Была бы охота, - снова протянула платье: - Ну, давай, примерь уже.

Платье было в самый раз. Я крутилась у зеркала, любовалась собой и понимала, что мать Ивана тоже мною любуется.

Но платье нужно было немного переделать, о чем я и сообщила дарительнице, объяснив, что мне нужно.

- Скидовай и будем переделывать, - вздохнула тётя Люба. Добавила. – Там у меня еще перчатки есть. Возьмёшь?

- Конечно, - обрадовалась я. – Еще бы фату, - пробормотала, понимая, что прошу о невозможном.

- Фату не дам, - подтвердила мои опасения тётя Люба. – Сейчас смастерим из тюля что-то похожее, а свою не дам.

Через два часа переделанное платье, висевшее на плечиках, было упаковано в пластиковый черный чехол от шубы.

- Вот и все, - вздохнула тётя Люба. – Забирай.

- Можно я завтра заберу, - попросила я. – Принесу домой, мама начнет расспрашивать, что да как, - запнулась. – Ну, вы понимаете.

- Понимаю, - кивнула мама Ванечки. – Чего уж тут непонятного? – добавила: - Но матери все же скажи.

- Скажу! – я расплылась в улыбке. – Только чуть позже.

***

На следующий день я вышла из дома пораньше.

Мама уже уехала на рынок. Она осталась недовольна тем, что я провела весь вечер у тёти Любы. А еще больше рассердилась на то, что я не желала дать полный отчет о встрече с Артуром. Отделалась общими фразами, подтвердив, что на работу меня берут, и ушла в свою комнату, сославшись на головную боль.

Конечно, маму подобный ответ не устроил, но возражать и выпытывать она не стала. Обиду на мою скрытность проявила, отправившись на работу не попрощавшись.

Ну и ладно. Я еще не знаю, понравится ли мой танец или заставят репетировать новый. А потому, быстро заскочив к тёте Любе, забрав платье, побежала к автобусной остановке.

Ровно в назначенное время я открывала дверь клуба.

Кроме Артура и Игореёшки никого не было. Из чего я сделала вывод, что ждут меня и хотят насладиться выступлением в гордом одиночестве.

- Мне нужно переодеться, - объявила с порога.

- Музыкой озаботилась? – поинтересовался постановщик танцев.

- Конечно, - кивнула. – Вот кассета.

- Ну, давай, послушаем для начала, что за музончик, - Артур взял кассету и вставил в магнитофон.

На записи, принесенной мною, песня начиналась с припева.

Едва услышав музыку и первые слова, Артур грохнул по клавише «стоп» с такой силой, что едва на смел магнитофон на пол.

- Ты что, сдурела, девка?! – заорал так, что я подпрыгнула на месте от неожиданности и непонимания. – Ты подставить меня решила, гнида малая?!

- В чем дело? – я готова была разреветься, услышав оскорбление. – Эта музыка подходит больше всего.

Моих возражений и объяснений владелец стрип-клуба не слышал. Он продолжал орать:

- В том дело, что нашу богадельню крышуют афганцы! Да ты знаешь, что будет, если ты начнешь трясти телесами под вот эту песенку?! Они же чокнутые! Повёрнутые на своих невестах, которые, пока солдатики орошали кровушкой чужую землю, не давали только тем, кто их не хотел! А попробуй заикнись! Глаза кровью наливают, и лезут кулаками в рожу тому, кто позволил себе усомниться в верности и честности непорочных!