– О, вот и он, – буркнул Пападакис, выпятив подбородок и готовясь к очередному раунду выяснения отношений. – Явилась заноза в моей заднице!

Место действия: столичная звездная система HD 32752, созвездие «Орион».

Национальное название: «Южный Урал» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен.

Борт легкого крейсера «2525».

Дата: 30 июля 2215 года.

Гинце остановился, окинув Айка взглядом, от которого тот, казалось, стал ещё краснее. Потом профессор перевёл глаза на Дорохова, и его губы тронула тонкая улыбка – не то довольная, не то насмешливая.

– Господин полковник, – поздоровавшись со мной, начал он, протягивая руку Кузьме Кузьмичу, – рад видеть вас на ногах. Операция, как вижу, прошла наилучшим образом. Мой имплант, – он постучал пальцем по уху, где у него самого под кожей угадывалась такая же штука, – своё дело знает. Скоро почувствуете, как мозги заработают в полную силу. Полное восстановление – вопрос времени.

Дорохов шагнул вперёд, чуть сутулясь, и пожал протянутую ладонь своей огромной рукой. Его стальная половина лица отсвечивала в свете ламп, а голос, всё ещё непривычно чёткий, прозвучал ровно:

– Благодарю вас за это, господин профессор. Чувствую себя человеком, а не машиной. Если и дальше так пойдёт, я вам ещё памятник при жизни поставлю.

– Не стоит, – Гинце махнул рукой, и трость в его пальцах качнулась, как маятник. – Это моя работа, Кузьма Кузьмич. А вот вы, капитан Пападакис, – он повернулся к Айку, прищурившись, – могли бы и порядок на корабле навести. Вчера в трюмах такой бардак видел, что хоть роботов туда запускай. А суп ваш – это вообще отдельная история. Вы уверены, что экипаж не отравите?

Пападакис аж задохнулся от такой наглости. Его кулаки сжались, а лицо побагровело так, что я всерьёз забеспокоился – не лопнет ли у него что-нибудь от злости.

– Да как вы смеете, Гинце! – выпалил он, наступая на профессора. – Это мой корабль, я тут командую! А вы мне не указ, хоть трижды министр! Жратва ему не нравится, видите ли! А вы пробовали в походных условиях из синтетики что-то путное сварить?

– Пробовал, – спокойно ответил Густав Адольфович, глядя на Айка сверху вниз. – И получалось лучше, чем у вашего повара. Может, вам книгу рецептов одолжить?

Я покачал головой, глядя на эту перепалку. Айк и Гинце – как кошка с собакой, уже неделю друг друга цепляют, а мне все время приходилось их разнимать. Но тут профессор вдруг повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнула серьёзность, которой я раньше не замечал.

– Александр Иванович, – сказал он, понизив голос, – мне нужно с вами серьезнейшим образом поговорить. Наедине, конечно. Это важно.

Я кивнул, бросив взгляд на Дорохова и Пападакиса. Айк всё ещё ворчал себе под нос, а Кузьма Кузьмич смотрел на всех нас с лёгким любопытством, как мальчик, только что вступающий в жизнь, но видя, мой взгляд, вмешиваться не стал.

– Ладно, Аякс, остынь, – бросил я капитану. – И действительно, пошли людей или роботов проверить трюмы, раз наш профессор так переживает. А мы с Густавом Адольфовичем поговорим о делах.

Пападакис фыркнул, но подчинился, буркнув что-то про «старого скупердяя». Дорохов молча кивнул и пошёл обратно в кубрик к своим штурмовика, его шаги гулко отдавались в коридоре. А я повернулся к Гинце, махнув рукой в сторону его лаборатории.

– Пойдёмте, господин профессор, – сказал я, стараясь не выдать раздражения. – Посмотрим, что у вас на уме.

Мы двинулись по коридору, и я невольно заметил, как Гинце опирается на трость чуть сильнее, чем обычно. Видно, годы давали о себе знать, хоть он и держался молодцом.