- Да. – Ответила я и добавила не совсем уместно: - Ночь же, мы не вместе спим…

- Ясно, - усмехнувшись, ответил Саша. – Что ж… пойдём ко мне?

Такое предложение меня озадачило. Да, мне очень хотелось пойти с ним, но… он – единственный, кто может ко мне прикоснуться, и потому единственный, с кем мне небезопасно оставаться наедине, но в то же время так хочется ощутить снова его руки...

- Пойдём, - немного подумав, ответила я. - Только я не сказала Лёньке, где буду...

- Думаю, он догадается, - пожал плечами Саша. - Или много мест, куда ты могла отправиться?

- Нет, не много, но... Мало ли, он подумает, что я... ну... - начала, а потом подумала: он в больнице, так что легко сможет убедиться, что я жива, и всё в порядке. - Забей.

Саша расстегнул и стянул с себя толстовку, а затем наивно попытался набросить её мне на плечи, проявляя заботу. Наверно, это было оправдано: будь я жива, сейчас прохладный ветер холодил бы мою кожу, и она покрывалась бы точно такими же мурашками, как сейчас покрывалась у оставшегося в футболке Саши.

Но его толстовка прошла сквозь меня, и парень, пытаясь удержать её, коснулся пальцами моих плеч и тут же смутился, быстро надевая толстовку обратно на себя:

- Прости, я совсем забыл...

- Это приятно, - улыбнулась я грустно. - Приятно, что для тебя я живой человек.

- Ещё какой живой! - подтвердил Саша и, засмеявшись, приобнял меня за плечи. - И, по моим представлениям о жизни, ты мёрзнущий человек! Так что, если не против...

"Если не против" прозвучало довольно мило, поскольку его рука уже обхватила мои плечи и притянула к тёплому сильному телу. Надо было бы смутиться, но я обрадовалась, поскольку подобное внимание от Майского было желанным, и я с удовольствием принимала его заботу.

Жаль, до дома идти предстояло недалеко... Зато я острее и с трепетом ощущала каждый миг: прикосновения, дыхание, улыбку...

Каждый шаг приближал нас к дому и уменьшал то недолгое время, что мы можем вот так идти по ночному городу - в обнимку и совершенно одни, словно весь город и весь мир сейчас принадлежат только нам, и мы должны чувствовать максимально ярко, чтобы ничего не упустить.

Я так нервничала и одновременно была так счастлива... Наверно, мой первый поцелуй был менее эмоционален, чем эти триста метров до многоэтажки. То, что я чувствовала на плечах Сашину руку – это само по себе в нынешних условиях было удивительно прекрасным, но я была уверена, что происходи всё и в обычной жизни, я бы испытала такие же чувства, ничуть не менее яркие, чем сейчас.

Возможно, я сама себе всё придумывала, и в этом прикосновении не было и не могло быть никакого романтического подтекста, но когда парень нравится так сильно, как мне нравился Саша, то романтику видишь абсолютно во всём.

Неумолимо приближаясь к дому, я начинала волноваться, и радость ускользала. Я пыталась как-то задержать её, сосредоточиться на ней, но тщетно. Всё-таки, счастье – это сложное чувство, которое просто так не вызовешь и не заставишь себя искренне улыбаться без причины.

Мне в голову стали лезть ненужные мысли, я стала искать какой-то подвох.

Не верилось, что Саша так запросто прикасался ко мне. А ведь у него Маша есть! И ведь он говорил ей, что он "не такой".

- Не ожидала от тебя, - призналась я, когда мы заходили в парадную, но в ответ Саша посмотрел на меня так удивлённо и миролюбиво, что я не смогла на этот вопросительный взгляд упрекнуть его и просто сказала: - Спасибо.

Он пропустил меня, открыв дверь, но сделал это осознанно, а не как с толстовкой. Он помнил, что я дух, но не собирался акцентировать на этом внимание.