Лёня посмотрел на меня с укором, а потом на Иру с некой нежностью. Мне показалось, я уже вижу образы, которые рисует ему его воображение. Прикидывает, небось, как бы было, если б они с Ирой стали парой…

Вообще, это довольно странно: чтобы кто-то так сильно полюбил Сыроежкина… Сомнительно…Да и вообще: как можно влюбиться в Лёньку? Блондины с голубыми глазами считаются смазливыми и милыми, но мне они никогда такими не казались. По большей части потому, что вызывали стойкие ассоциации с Лёней.

Посмотрела на одухотворённого друга и решила, что не стоит ему обнадёживаться раньше времени. То, что это Ира Истомина ещё не отменяет того, что она может быть медсестрой или интерном, следящим за оборудованием ради какого-то эксперимента или потому, что прибор может быть несправен.

- Как её вообще сюда пустили, вот что интересно, - сменила тему я, поскольку отношения, которых и не было, меня мало интересовали.

Парень воззрился на меня так, словно я сморозила какую-то чушь, причём лично его оскорбившую. Мол, уж ради встречи с ним-то девушка легко нашла способ попасть в закрытую на ночь больницу, да ещё в палату…

- Что? – легко выдержала его взгляд я. – Кем она назвалась, что ей разрешили прийти и торчать тут полдня?

Про «полдня» было не точно, но звучало весомо.

- Ты просто завидуешь, что у тебя никто по полдня не торчит, - парировал Лёня.

- Я просто переживаю за нашу безопасность, - ответила я с достоинством, приосанившись и поправив волосы с умным видом. – Мало ли, кто придёт и отключит тут всю аппаратуру. Это явно очень легко сделать.

Сыроежкин скептически смотрел на меня, а я для важности даже надула губы: чтобы он видел, что я на полном серьёзе: не дело, что у нас с ним не палаты, а проходной двор!

Мой друг прищурился, подходя ко мне ближе:

- У тебя есть враги? Которые придут отключать аппаратуру?  Даринка, я чего-то о тебе не знаю? – неожиданно Лёнькино настроение улучшилось, глаза загорелись, и он принялся шутить.

- Ты и о себе-то многого не знаешь, не то, что обо мне, - усмехнулась я. – Вон, очевидного не замечал, а теперь светишься, словно тебе в любви признались!

- Так и признались, - пожал плечами довольный Лёнька, которому очень льстило, что Ира, уйдя из нашей группы, не только не забыла его, но и разыскала и была рядом в трудную минуту.  – Она любит меня, это ж теперь ясно!  И про халат сошлось: не её он. Она его где-то подхватила и надела, чтобы только ко мне проникнуть. Или ты думаешь, она реально пришла аппаратуру отключить?

- Я б на её месте пришла отключить, - на полном серьёзе ответила я. Если б меня угораздило влюбиться втакого типа, как он, то точно умом бы я не блистала и пришла уничтожить такого твердолобого занудного типа.

Нашу милую дружескую перепалку прервали звуки шагов по коридору. Мы по привычке замерли, словно нас могли увидеть или услышать. Мы даже отошли к стеночке, чтобы сквозь нас не ходили, а то это не очень приятно и служит лишним напоминанием о нашем незавидном положении.

Шаги замерли около нашей двери, а потом дёрнулась ручка, и в палату вошёл крупный мужчина: высокий и крепкий, от появления такого палата сразу показалась мне маленькой, а лежащий на койке Лёнька – просто тощим мальчишкой.Походка вошедшего была какой-то тяжёлой, но уверенной и спокойной, и оттого в нём чувствовалась какая-то мощная сила. Он вошёл в палату в ослепительно белом халате и с бейджиком, подошёл к Ирине и, соответственно, к нам, а потом устало вздохнул, привлекая внимание даже не обернувшейся на него девушки.