– В лучших традициях пионерских лагерей? – с улыбкой спросил я.

– Оба-на! Игорь Валентинович! Вот не ждали вас в выходной.

Я развёл руками.

– Такой уж график.

– Может, и вам чаёчку налить? – протягивая Алине кружку с кошечкой, спросила Алла Григорьевна.

– Да нет, спасибо. Я больше кофе люблю.

– У меня и кофейный напиток есть. Правда, Алиночке нельзя, Ирина Валентиновна не разрешала.

– Ну, давайте, что ли.

Нянечка плеснула из чайника в красную кружку с ручкой в виде крокодила. Дала мне. Подмигнула:

– Приятного аппетита!

– Спасибо, Алла Григорьевна, – поблагодарила Алина, относя тарелки на тумбочку. – Спасибо!

– Слушай, у тебя тут даже стола нет? Как ты ешь?

– На окне, – слегка смутилась Алина. – На подоконнике. Вот тут. Не очень удобно, но приемлемо.

Я глянул на подоконник и заметил, что угол усыпан крошками, а кое-где на белом пластике засохли пятна от чая. Руслана бы содрогнулась.

Алина смахнула крошки и широким жестом указала на улицу:

– Тут здорово. Ешь и как будто смотришь кинематограф.

Окно выходило в институтский парк, но кроме косых кривых дорожек, заросших клумб и беседки виднелись кирпичная стена и ворота, а за ними – несколько заводских корпусов, трубы, гаражи и крутые холмы, окружавшие город.

– Хотите со мной? – неуверенно спросила она.

Я никогда не ел с ней. Обычно Алина завтракала ещё до моего прихода, а обед ей приносили в лабораторию, но я в это время спускался в столовую для персонала.

– Давай попробуем, – вздохнул я и с кряхтением взгромоздился на подоконник, стараясь не расплескать «кофе». Устроившись, сделал глоток и чуть не поперхнулся. Наполовину какао, наполовину – горячая молочная хлябь. Жуткая гадость.

– Алин, тебе нравится, как тут кормят?

Она посмотрела на меня с некоторым удивлением. Действительно. Она же не пробовала ничего другого. Я попробовал уточнить:

– Тебе вкусно?

– Мне кажется, да, – после раздумья ответила она. – Конечно, я бы хотела попробовать кое-что ещё… Ирина Валентиновна говорит, со временем будет можно.

Я в который раз удивился тому, что Алину нисколько не интересует, что с ней произошло. Мы-то знали, что это искусственный блок на область личных воспоминаний. Но неужели ей самой ни капли, ни чуточки не любопытно?

Я сделал ещё один глоток и понял, что пить больше не буду. Надеюсь, Ира уже закончила со своим тайным кавалером… А Руслана наверняка вернулась из библиотеки и недоумевает, почему меня нет. Хотя нет, она бы, наверное, позвонила…

– Спасибо за гостеприимство, – сказал я, ставя кружку на подоконник. – Пожалуй, пойду.

Кажется, Алина расстроилась. Тоже поставила свою кружку на заляпанный пластик. Посмотрела на меня своими голубиными глазами:

– А зачем вы всё-таки приходили?

– Просто шёл мимо. Решил зайти.

– Но вы стояли на лестнице. Ходили туда-сюда по коридору. Я слышала.

– Алина!

– Прятались от возлюбленного Ирины Валентиновны?

– Чего?!

– Да ладно, – снисходительно улыбнулась она. – Я же знаю. Не закрывать уши и глаза – слишком большое искушение.

– Ты пугаешь меня, – с лёгкой паникой ответил я. – Мне позвать кого-нибудь? Ирину Валентиновну? Медсестру?

– Нет, – ответила она. – Зачем? Не волнуйтесь, я способна быть самостоя… тель… ной.

– Алина? Ты как? Алин?..

Она аккуратно слезла с подоконника и подошла ко мне. Легонько толкнула в грудь:

– Идите. Вы, наверное, тоже торопитесь к воз-любленной.

Ну вот. Опять начала заикаться.

– Ты ведёшь себя вызывающе.

– Я прочитала, что это значит, – кивнула она. – Оскорбляюще общепринятые нормы, раздражающе заносчиво. Так?

– Примерно, – сердито ответил я. – И не надо говорить со мной таким тоном. А ещё подумай о том, что есть вещи, которые лучше оставлять при себе! До завтра.