И вот мечта сбылась. Артёму, наконец, удалось сделать Аду своей. Казалось, счастье совсем рядом — вот только протяни руку и возьми. Но что-то снова не приносило ему покоя. Какой-то червячок сомнения точил изнутри, не давая расслабиться, получить удовольствие от происходящего.

А потом Тёма внезапно понял причину: его любовь, его жар-птица так и не стала по-настоящему «его», постоянно норовя упорхнуть, вырваться из клетки. И самое ужасное, что её никак нельзя было удержать. Чувства к Аде выжигали сердце калёным железом, обжигали душу до углей. Теперь, осознав свой провал, он не мог больше спокойно жить: ходить, дышать, думать. Он сгорал до горстки пепла только от одной мысли, что не нужен ей.

Узнав от Ильи, что Ада ждёт ребёнка, сорвался.

Он так её любил, боготворил и готов был сделать всё что угодно, лишь бы быть вместе. Но она отказалась от него. Совсем. Более того, за спиной у него вела какие-то свои игры.

Понимание этого, Артёма просто размазало, уничтожило. Когда же он узнал, что в дополнение ко всему Ада ещё и беременна, мир застыл: «его» женщина оказалась не «его». Как такое может быть?!

Пространство вокруг него сузилось до одного: ненависти.

В голове постоянно билась мысль: предала… Играла: словно кошка с мышью, как шальной ветер с опавшей листвой.

Им нужно было поговорить, объясниться. И Артём поехал. Он не мог не приехать. Ему хотелось посмотреть ей в глаза. Надеялся понять, чем не угодил или что в нём не так, почему, после стольких лет знакомства, так и не стал тем, с кем можно идти по жизни рука об руку.

Увидев, не сдержался: сорвался, переступил грань дозволенного причинив как моральную, так и физическую боль.

Ада что-то говорила, потом кричала… Но ему уже было всё равно. Артём хотел взять своё, то, что принадлежит только ему — заклеймить, заставить вспомнить, чья она женщина. Его ломало, голову разрывало на куски, жгло от вколачивавшейся в неё боли.

Чуть позже, едва он осознал, что натворил, его просто не стало. Тёма придорожной пылью осыпался у ног любимой, уже так и не сумев подняться. Именно в тот момент он морально фактически просто умер.

Артём не помнил, что было дальше, и поэтому был страшно удивлён, когда спустя несколько часов увидал себя сидящим напротив Эллады в её квартире. Видимо, ноги принесли туда неосознанно. Скорее всего, где-то внутри сидело понимание, что в этом доме ему никогда не было больно. Здесь его всегда боготворили и были рады.

Но этой любви Тёме показалась мало. Чтобы заглушить бессилие от содеянного, он стал искать утешение в рюмке, уносясь в пьяном угаре туда, где по-прежнему был с Адой — где она его любила, оставив страшную обиду.

Сколько времени Артём в забытьи обманывал себя, он точно не знал. Очнувшись, неожиданно осознал, что совершил очередную подлость. Он дал надежду той, кого не любил — Ладе. Почти неделю думал, как ему поступить. Обижать девушку не хотелось: только её тепло и уют спасли от падения на самое дно.

Из города гнало отчаяние: он здесь задыхался, дыша одним воздухом с Адой и умирая из-за содеянного, а ещё нужно было вырваться из плена жалости к Элладе…

И вскоре решение было найдено. Тёма не нашёл ничего лучше, чем трусливо сбежать, оставив глупое объяснение: коротенькую записку с пространственными оправданиями. Повод — нужно было возвращаться в Германию.

Вернувшись к Лизе, он с ужасом понял, что легче не стало. Не успокаивала даже беременность жены. Наоборот, это дополнительно напомнило о ещё одной ошибке. И теперь его ненависть к противоположному полу крепла с каждым днём. Не выдержав, Артём начал срываться. В ответ на, казалось бы, уже привычные капризы беременной женщины, он принялся безудержно хамить, затем включил полный игнор, а потом, и вовсе запил.