Мы топали дальше. Перед тем, как уехать, мы договорились с остальными нашими, что встретимся там же, возле рок-сцены, а уже потом решим, как проведем дальнейший вечер. Может, завалимся всей толпой в «Петушок», давненько не были, а может нахватаем на хвост каких-нибудь еще музыкантов и вернемся на квартиру к Астароту. Зря что ли у него теперь такие хоромы?

Странное впечатление производил в этот раз праздничный Новокиневск. Даже со скидкой на стихийное бедствие в виде снегопада. Ощущение было такое, что горожане в некоторой растерянности. Долгие годы первое мая праздновалось строго определенным образом – демонстрацией. С транспарантами, украшенными машинами и прочими атрибутами. Под радостные крики «Ура!»

В этот раз демонстрацию отменили. Но какой-то там митинг должен был пройти, но коммунисты сейчас были как-то не в фаворе. Так что на площади собралась довольно невразумительная кучка людей с красными флагами. Во всяком случае, перед рок-сценой народу точно было больше. Причем, утром вроде была еще какая-то первая серия митинга. Потом все как-то разбрелись. И вот когда мы вернулись в центр снова, уже почти к вечеру, митинг снова набрал силу. Красных флагов стало поменьше, а вот самодельных плакатов про «зарплату», «Ельцин – уходи!» и прочими образцами плакатной словесности – побольше.

– О, смотри, там наши тусуются! – Астарот показал пальцем на патлатую компашку на периферии коммунистического митинга.

– Наши? – я посмотрел, куда он показывал, ожидая увидеть там Еву, Кристину и остальных «ангелочков».

– Ну, из рок-клуба, – сказал Астарот. – Совсем наших я пока не вижу. Пойдем поздороваемся.

Первым нас заметил Алишер. Точнее, Надю заметил, конечно.

– О, здорово! – заорал он и распахнул объятия. – Идите к нам, у нас тут прикольно!

– А что это вы вдруг митингуете? – спросил я. – Вам зарплату не платят?

– Да ну тебя, Велиал, ты скучный! – заржал Алишер. Обнял Надю и чмокнул ее в щеку. У той щеки порозовели, она потупила глазки и стала такая миленькая, что просто ути-пути. Ну да, точняк, говорили же, что Алишер к Наде неровно дышит. А она к нему.

– Смотри, объясняю прикол, – сказал Алишер, активно жестикулируя свободной рукой. – Там у них выступающие что-то гундосят, но здесь ни хрена не понятно. А публика – тухляк вообще! А мы вносим в это все живительный шум.

В этот момент мужик, вещавший в хрипливый матюгальник, громко выкрикнул что-то типа лозунга. Неразборчиво. Несколько голосов в передних рядах подхватили лозунг нестройным «Да!»

Рокеры тут же оживились и заорали.

– Да! Долой буржуев!

– Даешь бухла и закуски народу!

– Ельцина – сжечь!

– Да здравствует мир, труд, май!

Задние ряды начали оглядываться в нашу сторону. Но кое-кого эти вопли взбодрили, и они тоже начали орать.

– Вот! – Алишер радостно потряс в воздухе кулаком. – Ты понял, да? Короче, надо орать, когда там впереди орут. А то что это за унылый митинг?

– Даешь революцию! – заорал другой патлатый.

– Ленин жил, Ленин жив! – подключился третий.

– Ленин тохтамыш! – закончил Алишер. Поднял Надю на руки и покружил вокруг себя.

«В любой тусовке должен быть тот дурак, который первым начнет орать», – подумал я. Рокеры выкрикивали разное, иногда начинали хором скандировать. Люди вокруг как-то тоже оживлялись. Потом эти вопли эхом отзывались на другой стороне толпы.

По началу было даже прикольно. Прямо-таки экспресс-курс по психологии толпы на практике. Некоторые митингующие были нашему участию нисколько не рады, пожилой дядька даже пытался нас матом приструнить. Мол, устроили тут балаган из серьезного дела. Но в основном никого наши вопли не напрягали, даже скорее наоборот.