– Да она наверняка преувеличила… – неуверенно возразила Надя. Но шарф на шею намотала.

– Все, потопали! – Астарот сунул в карманы зимней куртки еще и перчатки. Надо же, как, однако, благотворно влияет на нашего строптивого фронтмена препод по вокалу! Надо будет с ней как-нибудь пошептаться, узнать, что за волшебное слово она знает, что за пару занятий ухитрилась вбить Астароту в голову ответственное отношение к своему здоровью. А заодно и к здоровью Нади.

Мы снова вышли на улицу. Там снова все было совершенно зимнее. Снег продолжал сыпать с низкого тяжелого неба, сугробы такие приличные выросли. Но под ногами все это чавкало полужидкой снежно-водяной кашицей.

– Прямо как в Питере тогда, – сказала Надя, подставляя лицо падающим снежинкам. – Вот бы у нас зимой так…

– Слушай, Велиал… – медленно сказал Астарот. – А может нам и правда имеет смысл подумать о переезде? Ну просто, здесь в Новокиневске чего мы сможем добиться? Будем как «Парк культуры» разве что…

– Я думал об этом, – кивнул я.

– И что? – быстро спросил Астарот.

– Пока не решил, – честно ответил я. Я действительно обдумывал, не будет ли правильным реально все бросить и сорваться в Москву или Питер. Один фиг, «ангелочкам» придется взбираться наверх через концерты, альбомы, звукозапись, снова концерты… Но в столицах масштаб явно побольше, возможности, опять же.

Другая же часть меня кайфовала именно от той жизни, которую мы ведем сейчас. Да, наши заработки пока что далеки от суперзвездных. И если мы здесь и останемся, то они никогда к таковым даже не приблизятся. Но сейчас «ангелочки», да и я вместе с ними, живем чертовски счастливой жизнью. Без адской гонки, радуясь каждой крохотной победе. И отличная команда нашего медиа-холдинга, опять же. Лично я наслаждался буквально каждой минутой этой новой молодости. Сохранится ли эта вот радостная легкость, когда мы вступим в гонки «тяжеловесов»?

И как скоро местных маленьких побед мне самому станет мало?

– Вот что я тебе скажу, Саня, – я остановился и посмотрел Астароту в глаза. – Думаю, однажды нам придется это сделать. Ну, когда Новокиневск станет в плечах жать, если ты понимаешь, о чем я. Предлагаю отложить серьезное обсуждение до осени. У нас тут летом два фестиваля ведь еще, ты забыл?

– Я помню, – кивнул Астарот. – Собственно, я поэтому и задумался. Что надо на этих фестах не просто тусоваться и бухать, когда не поем. А потихоньку наводить мосты.

– Стратегически мыслишь, друг мой Астарот! – я подмигнул и похлопал его по плечу. – Ну и тренировочные наши гастроли откатать с шиком-блеском, так ведь?

– Так, – кивнул он. – Хотя какие там в деревнях концерты могут быть? Так, на десяток человек…

– Вот и посмотрим, – сказал я. – Переезд – серьезный выбор. Не факт, что у нас все готовы взять и все здесь бросить. Универы, родителей.

– Наташа уже ушла в академ, – напомнил Астарот. – Бельфегор тоже над этим думает.

– Наташа девочка, – сказала Надя. – Нам проще. Нас же в армию не призывают. А если Бельфегор бросит универ, то… Ну, вы понимаете…

– Да уж… – Астарот вздохнул.

А я подумал, что даже как-то не в курсе, почему и он, да и я сам, в смысле, Вова-Велиал, не пошли служить. При том, что видимых проблем со здоровьем у нас обоих никаких нет. Можно будет как-нибудь осторожно этот вопрос провентилировать. Хотя… У Сани мама врач, наверное, она как-то в этом вопросе поспособствовала. Ему. А мне – хрен знает. Моя мама – тоже та еще железная леди. Но как ни странно, за все время, пока я здесь, среди «ангелочков» ни разу даже не всплыл вопрос армии. Или потому что это уже реально был решенный вопрос. Или тема была негласным табу.