- Не, а че такого? Она на людях не соглашалась, а Ваша палатка была пуста, - развел руками Гнедой, оправдываясь.

Командир тяжело спрыгнул на землю, грохнув амуницией, и сделал два угрожающих шага в сторону провинившегося парня:

- Повторяю для тупых: никаких баб во время боевых действий. Тем более, в командирской палатке. Без приказа! Запомнить всем: в походе я – ваша единственная баба. Приспичило? Снимай штаны – отхожу так, что сидеть больно будет. Хошь – плетью, а не хошь – копьем могу.

В кожаной перчатке, обшитой снаружи куском старой кольчуги, неведомым образом оказалось древко видавшего виды копья, а его отполированный конец был подсунут для демонстрации прямо под нос Гнедому. Отряд, как по команде, отодвинулся от командирского гнева подальше. Однако реакция у народа была в основном веселой.

- Да понял я, че так орать-то? – забухтел Гнедой, опустив глаза.

- Ответ неверный, - копье крутанулось в руке, а в следующую секунду парень получил удар по уху – к счастью, всего лишь древком и по касательной.

- Ау! – вскрикнул он, схватившись за ухо.

- Опять неверный, - копье снова крутанулось и прицелилось.

- Понял я! – Гнедой вытянул руки в защитном жесте. – В смысле, так точно! Одеяло новое куплю, самое лучшее!

- Не надо мне лучшее, - командир вернул копье на сбрую своей лошади. – Мне надо такое же, только новое.

Он швырнул гнедому комок, перетянутый веревкой – то самое одеяло.

- А это себе оставь. На память о «возлюбленной».

По отряду разнеслись короткие смешки.

- В общем так, - прервал их веселье командир. – Мы все равно уже в городе. Я в кузню и домой. Кому не терпится, можете тоже валить по домам. Но если завтра оружейная не будет наполнена вашей начищенной до блеска амуницией и остро отточенным оружием…

Тяжелый взгляд черных глаз многозначительно прошелся по присутствующим.

- В общем, вы и сами знаете. Всем хорошего вечера. Увидимся завтра на вечерней тренировке.

По отряду пронеслось недовольное ворчание, но спорить никто не стал. В конце концов, к вечерней тренировке можно успеть протрезветь. Если не уходить в запой, конечно. Мужики еще немного поворчали, затем коротко распрощались друг с другом и двинулись в разные стороны: они как раз оказались на одном из центральных перекрестков. Кроме одного воина, ухваченного командиром за рукав:

- А с тобой давай-ка отдельно перемолвимся, Хабар. Тебя ведь Арык подослал, верно?

- Че? Меня? Подослали? Бени, с чего вдруг? Мы ж с тобой друзья!

Боец, деланно развеселившись, замахал кулаками и в шутку толкнул командира в плечо. Но ответной дружеской оплеухи не последовало.

- Переборщил ты с желанием задружиться, - тихо и угрожающе сказал командир. – Дерьмецом попахивает. Признавайся: кого подкупил, чтобы ко мне в отряд попасть?

- Бени, не гони: я по чесноку отбор прошел. Все видели: я каждый прием знаю и команды все.

- Знаешь, да не уважаешь, - тихо пояснил командир. – Как будто не изучал их плечом к плечу с прочими претендентами, а подсмотрел, да с бумажки выучил. А имя свое после отбора тайно в список добавил.

- Бени, да ты че? – уже всерьез разволновался боец. – Я и писать-то не умею.

- Потому и спрашиваю, кого подкупил, - продолжил командир. – Циник такого, как ты, никогда бы в отряд не принял.

- А че я такого сделал-то? Я бился лучше всех! Блин, да если б не я, вы бы и одной деревни не захватили.

- Мне не нужны были эти деревни, - тихо и угрожающе пояснил командир. – Точнее, они нужны были мне целыми, со скотиной и жителями. Всеми жителями, кроме таких же упоротых живодеров, как ты.