Я краем глаза посмотрел на Виолу. На ее скуле алел огромный синяк. Она вся сжалась, как от холода, хотя, несмотря на дождь, погода для этих мест стояла до неприличия жаркая. Я почувствовал, что ей больно. Но это была не физическая боль. Иная.

— А с тобой-то что случилось? — спросил я.

Виола не шелохнулась. На мгновение ее глаза расширились, словно она сама не могла поверить в то, что я задал такой очевидно глупый вопрос.

— Я упала. С лестницы. — она опять посмотрела в окно, крепко сжав губы.

Вранье.

Зная, как аккуратно она вышагивает, у меня не было ни малейшего сомнения, что она могла с нее свалиться. И я ни за что бы не поверил, что в этом интернате найдется хоть один отчаянный, кроме меня, естественно (но я-то тогда не знал), кто в здравом рассудке хоть пальцем посмел бы тронуть дочку полковника. Оставалась только одна версия, но я побоялся о ней даже думать.

Почему-то после того, как я извинился, и всего, что пережил по ее вине, я рассчитывал хоть на каплю искренности, но зря.

— Я тоже часто падал. С лестниц, — бросил я, не глядя ей в глаза.

Я поморщился и, улегшись на матрас, уткнулся щекой в подушку. Моя спина горела огнем, как если бы кто-то прижег ее раскаленной кочергой. Минимум сотню раз. Пальцы пульсировали, словно их дверью прищемили, и в довершении всего еще и голова разболелась.

Все, чего я хотел, чтобы эта девчонка исчезла, и я больше никогда не видел ее снова.

***

В самом конце лета, прямо перед отъездом Джесса из Эдмундса, нас всех загнали слушать устав, хотя не понятно зачем. Ладно новички, но нам он на кой черт сдался в десятый раз?

Арт зевал. Шон кончиками пальцев поглаживал щеку, словно проверяя все ли волоски на месте. У него уже начала рости борода. У нас с Артом ничего не росло…

Я сидел за партой, подперев кулаком щеку, и глядел на часы. Еще пять минут. Брат должен ждать меня ровно в десять. Куда его распределили, он не сказал. Вернее, бросил, что это военная тайна и открывать ее никому нельзя. Даже мне.

Нудный голос миссис Эрл вгонял в такой сон, что держать глаза открытыми требовало неимоверных усилий.

— Эй, — услышал я чей-то шепот и обернулся.

Виола сидела через проход с отрядом Тая. Наши парни после случая с моей поркой девчонку недолюбливали. С какой целью ее посадили это выслушивать, было вообще не ясно. Я не разговаривал с ней уже две недели. Просто наблюдал с расстояния. На всякий случай.

Виола смотрела прямо, изображая примерную ученицу, не зря же я говорил: «преппи она и есть преппи», но ее рука под столешницей вдруг протянула мне записку.

Я глянул по сторонам, удостоверившись, что никто не смотрит, и выхватил из ее рук сложенный в миллион раз листок. Разгладил бумажку и прочел строчки внутри:

«Мне жаль, Ник. Я не хотела, чтобы вышло так.

Узнала, что ты рисуешь. Прими в качестве извинения.

Я уезжаю сегодня в десять».

Я прочитал записку еще раз. И еще раз, перевернув другой стороной. Но больше ничего в ней не было. Зачем мне знать, во сколько она уезжает? Правда Арт говорил: странные они, девчонки эти.

Раздался сигнал окончания занятия. Миссис Эрл дала команду, что все свободны, и мы тут же повскакивали с мест, создав толкотню. Вдруг на парту опустилась небольшая коробочка. Я поднял глаза. Передо мной стояла Виола Максфилд. Я озадаченно посмотрел на нее.

— Открой, — улыбнувшись, произнесла она и откинула деревянную крышку с квадратной коробки. Внутри ровными рядами лежали восковые мелки.

А дальше произошло нечто, расскажи о таком совпадении кто-то другой, я бы расхохотался. Только вот мне было совсем не смешно. Распахнулась дверь, и в кабинет вошел капитан Торн, кивком поздоровавшись с мисс Эрл. Меня чуть на месте не подбросило! У меня было чувство, что стоит приблизиться к этой девчонке хоть на дюйм, так беда тут же липла следом. Она словно ходила за ней по пятам.