Святая простота, здесь же одни аферисты!

Мой крик едва не вырвался из груди, но я вовремя спохватилась, встав в длинную очередь вместе с матерью.

Робкая надежда замаячила, как золотая рыбка: вдруг наши мучения закончатся, и ночевать на улицах не придется? Будет вдоволь еды, мы сможем оформить местную прописку, чтобы никто не преследовал нас как «чеченцев».

В ожидании лекции о пищевых добавках, которая все время откладывалась, я познакомилась с четырнадцатилетней Кристиной. Рассказала ей сны, в которых меня пытались растерзать волки, а я била их палкой, не позволяя подойти близко.

Когда спустя два часа нас все-таки пригласили внутрь, ведущая показала ролик на проекторе, и стало ясно, что это не более чем очередные жулики, распространяющие веселящие таблетки, которые почему-то назывались «Шурши».

– Благодаря волшебному рису, вы станете смелыми, вам будет безразлично, что происходит в стране! Вы будете чихать на телевизионные новости, – объясняла ведущая. – В древности людей, принимающих этот рецепт, называли «счастливые панды».

– Боже мой! – прошептала, протиснувшись ко мне Кристина. – Такой разводки не было даже в детдоме…

Между тем ведущая вскарабкалась на стол рядом с проектором, чтобы ее видели и задние ряды, и заявила, что сотрудники фирмы обязаны сами принимать волшебный рис, покупая его не меньше, чем на десять тысяч рублей в месяц. Это были баснословные деньги!

У присутствующих понуро вытянулись лица. Нищие и обездоленные, пришедшие в поисках рабочего места люди готовы были зарыдать, а я просто вздохнула с облегчением и начала рассказывать Кристине о местной больнице, откуда меня выгнали, отказавшись лечить без денег и медицинского полиса.

Черноглазая исхудавшая девочка посоветовала:

– Ты никому не говори, что приехала из Грозного. Люди обратят это во зло! Молчи о месте рождения!

Кристина сказала, что ее мать умерла от алкоголизма, а отец сдал трехлетнюю малышку в детский дом. В детдоме Кристину ежедневно избивали. Зверствовали воспитатели и старшие подростки. За проступки воспитанников не кормили. Глубокие рубцы и шрамы остались у девочки по всему телу.

Бабушке по отцу удалось оформить документы, и она забрала внучку к себе. Они жили впроголодь на крохотную пенсию, но Кристина радовалась тому, что ее не избивают, как раньше в детском доме.

Дед женился на другой женщине, оставил семью. Кристина с бабушкой ютились в подвале, где мыши проели доски – их единственное ложе. Снять комнату им было не по карману.

– В детском доме мне выбили передние зубы. Пьяный воспитатель стукнул головой о поручень кровати, – сказала девочка.

А затем она прочитала свои стихи. Это были пронзительные строки о том, что голодный человек не замечает красоты мира, ему все равно, летают ли в космос ракеты, он думает о хлебе и держится за больной живот.

Я записала ей наш телефон на бумажке, но она, скорее всего, потеряла ее, выбираясь из толпы. Мне хотелось помочь Кристине. Но как? Наше собственное положение ухудшалось с каждым днем. Снимать половину дома на Нижнем рынке мы уже не могли и начали вести переговоры о маленькой комнатке. Хозяйка комнатки, пригласив нас для знакомства, едва взглянула в паспорта и громко возмутилась:

– Черные из Чечни в моем жилье не нужны!

Узнав, что мы были на войне, она выгнала нас за порог и отказалась сдать жилье. Посредница, которая привезла нас, расстроилась. Пыталась убедить хозяйку комнатки, что мы – русские, но нам все равно ничего не сдали. После того как это стало достоянием маклеров на Пятачке, все отказались нам помогать.