Я больше не вспоминаю, как целовала его перед сном. Не думаю, что когда-то любила его запах, тепло его кожи. Это теперь другая жизнь. Прошлая. Мёртвая. Та, что нужно оставить здесь, среди этих стен, в этой спальне, на этом постельном белье, которое помнит его не хуже, чем я сама.

Всё, что мне теперь нужно, – это документы. Паспорт, страховка, документы Анжелики. Кредитные карты. Я забираю только то, что позволит уйти.

На тумбе стоит флакон духов, тех самых, которые Глеб когда-то привёз мне из Парижа, сказав, что этот аромат напомнил ему меня. Как давно это было? В прошлой жизни? Я беру флакон в руку, смотрю на него, ощущаю прохладное стекло и тонкий терпкий запах, который раньше ассоциировался с чем-то тёплым, родным, близким. Теперь – с ложью. С Леной. С предательством.

Я сжимаю пальцы, и стекло трескается. Духи растекаются по ладони, впитываются в кожу, и этот запах уже не пряный, не тёплый. Он душит, забивается в лёгкие, вызывает тошноту.

Я швыряю разбитый флакон в мусорное ведро и вытираю руки о юбку.

В соседней комнате тихо. Анжелика спит, её ровное дыхание едва слышно, но я знаю – она обязательно проснётся, когда я разбужу её. Повернёт голову в мою сторону, нахмурит брови, коснётся моего плеча и сразу поймёт. Почувствует.

Но пока она спит.

Я оглядываюсь скольжу взглядом по комнате в последний раз и закрываю чемодан.

Я уже у двери, когда он появляется в коридоре – спокойный, уверенный, как будто только что не разрушил мою жизнь, как будто это я сейчас веду себя глупо, нелепо, импульсивно. Как будто я ребёнок, который хлопает дверью в истерике, а он, взрослый и терпеливый, просто ждёт, когда у меня закончится этот каприз. Я чувствую его взгляд – ленивый, тяжёлый, пронизывающий до кончиков пальцев, и в этом взгляде нет ни злости, ни сожаления, ни раскаяния. Только ледяное превосходство. Только молчаливое "Ты же не всерьёз?"

Моя рука уже на дверной ручке, я почти нажимаю, но его голос, ровный, без эмоций, заставляет меня замереть.

– Лада, ты не понимаешь, что делаешь.

Спокойный. Уверенный. Словно я не женщина, которая уходит после шестилетней лжи, а просто капризная дурочка, которая завтра вернётся.

Я молчу.

– Ты хочешь уйти? Куда? В никуда? Ты не потянешь. Ни себя, ни сестру. Притом что она слепая.

Пальцы сильнее сжимаются вокруг ручки. Холод металла давит в ладонь, но этот холод – ничто по сравнению с тем, что внутри.

– Я потяну.

Он усмехается.

– Ты потеряешь всё.

Я медленно поворачиваю голову.

– Этот дом.

Я смотрю на стены, на дорогую мебель, на картины, которые когда-то выбирала сама. Здесь всё безупречно, идеально, стильно, но это не дом. Это тюрьма, в которой я жила слишком долго.

– Деньги.

Банковские счета, совместный бизнес, кредитные карты, статус, комфорт. Всё, что когда-то казалось важным. Теперь – грязь.

– Привычную жизнь.

Он почти смеётся. Как будто мне есть, что терять.

– Я не дам тебе уйти и забрать Анжелику.

Теперь в голосе нет ни тени насмешки. Это приказ. Чёткий, уверенный. Угроза. Он давит, как всегда. Он уверен, что сломает меня здесь и сейчас. Что я сдамся, потому что иначе мне не выжить.

– Ты не справишься без меня.

Я смотрю в его глаза, и в эту секунду всё вдруг становится до ужаса просто.

Я справлюсь.

Я уйду.

Я выживу.

Я не отвечаю. Просто беру Анжелику за руку, чемодан и мы уходим. Глеб остаётся там, в темноте, в той самой пустоте, в которой он оставил меня. Я чувствую его взгляд спиной, чувствую его дыхание в воздухе, но не оборачиваюсь. Его больше нет в моей жизни. Я больше не его. Я больше не принадлежу никому, кроме себя.