Женщины опять дружно кивнули и приготовились помогать вытягивать убитую зверюгу. С большими трудами и тихо матерясь, Гоша сумел пролезть поверху медведя и через время скомандовал им тянуть, за что придется. Мотя схватила за лапу, а Тося за шерсть рядом с той самой лапой.

- Раз-два взяли! – услышали они приглушенный голос Гоши. - Тянем-потянем… вытащить не можем, - и мат следом за словами.

- Что будем делать? – прокричала Мотя, наклонясь к самому животному.

- Надо его повернуть как-то, - ответил, пыхтя, Гоша, - самомУ трудно. Мотя, может, сможешь забраться сюда? Вдвоем попробуем, а Тося только подправлять и направлять.

- Лады! - крикнула женщина и полезла по туше, отплевываясь и также матерясь.

Через некоторое время Тося услышала, как они, переговариваясь, начали толкать уже перевернутую тушу. Поняв, что она сможет им хоть как-то помогать, приготовилась к приемке медведя, но тут же отказалась от своей затеи – туша двигалась под непрерывные команды Гоши и матерка Моти. Наконец, показался и весь медведь. Отскочив в сторону, Тося с интересом наблюдала, как вылезли лапы, а потом и морда, залитая кровью с остекленившимися глазами и открытой пастью с ужасными длинными клыками. Тося стояла в оцепенении, уставившись на огромного зверя, пока ее не тронула за плечо Мотя.

- Чё стоим? Беги во внутрь. Там чёрти что. Уберись, а мы пока будем заниматься с ним, - кивнула она на зверя.

Тося, едва очнувшись, бросилась в пещерку. И тут ее взгляду открылась страшная картина: все было разбросано, растерзано и затоптано. Что можно было съесть – съедено, остальное в золе, вперемешку с водой из ведер, вещи в грязи и крови, что натекла из животного, когда ее выталкивали. Тося ахала, и слезы отчаяния капали из глаз, когда она собирала свои вещи в рюкзак с оторванными лямками и кое-где прогрызенным. Видимо, зверь, учуял как-то через металл! съедобное, но не смог разгрызть, а только смял. Но мешок ведь не стальной и сейчас был в дырках от его клыков. Сахар и крупы не пострадали, и это была просто сказочная удача. Все остальное требовало внимательного досмотра и некоторых слез. Особенно жалко было посуду из пластика, которую тот подавил. Остались вместо четырех упаковок только две, а из кружек только одна. Остальные были изгрызенны и растерзаны. Видимо запах пищи привлек его, хотя Мотя их мыла. Но животное же чует за многие километры пищу, вот и пострадала пластиковая посуда, из которых они ели. Собрав все в кучу, Тося перебрала и несколько успокоилась: все же не все было истреблено, просто грязно и слегка истрепано.

- Лучше бы я тащила рюкзак на себе, - с горечью сказала она, когда к ней заглянула веселая Мотя. - А сейчас что? Смотри.

И она повела рукой на кучу у стенки.

- И от матрасика осталась половина, - утерла она слезы. - Как же теперь спать?

- Не горюй, девочка, - Мотя похлопала ту по плечу. - Выдь, погляди, что там есть. Целая гора мягкой шкуры. На всю пещерку хватит застелить. При том мягкая, толстая, теплая. Взамен твоего хилого матрасика зверь оставил свою шкурку. И мяса. Будэм шашлык дэлать, - сказала она на кавказскую манеру, слегка искажая звуки.

Мотя засмеялась и вышла наружу. За ней побежала Тося. И остановилась, как вкопанная: перед ней снег был утоптан, и на нем лежала растянутая огромная шкура и освежеванная туша. Рядом, с окровавленными руками, стоял с топором, улыбающийся Гоша.

- Ну, как тебе! – вскрикнул он, показывая на то и другое. - Наша первая добыча и сразу в дамки.

- Как это? – спросила любопытная девушка.