И я, пригибаясь, почти на корточках, заползаю за кулер. Бархатов выжидает еще несколько секунд и прошмыгивает за мной. Нам двоим здесь места не хватает. Приходится жаться плечами.

Бархатов опускает ко мне лицо и шепчет:

– Сейчас я подам Паше сигнал. Когда хлопнет дверь, бежим к посту. Там справа от входа висит такая коробка металлическая с кучей кнопок. Каждый этаж подписан. Нажмешь на наш и введешь код: один-пять-три-пять. Запомнила?

Слава смотрит огромными глазами. Я в них погружаюсь против воли. Давно в них не глядела так глубоко. Хочется насладиться золотым ореолом вокруг зрачка. Он всегда манит своим волшебством.

– Один-пять-три-пять, – повторяет Бархатов, чуть скашивая рот вправо. – Не ошибись. Иначе нас прямо тут четвертуют.

Я моргаю, чтобы выбраться из золотого омута, и повторяю вслух:

– Один-пять-три-пять.

– Молодец, – наконец, на его суровом лице появляется улыбка. – Я на шухере, у турникета.

Кивнув, я тоже улыбаюсь. Не знаю, от чего. Рефлекторно, наверное.

Блин, надо бороться с собой.

Бархатов выглядывает из-за кулера и хватается за телефон. Через минуту с улицы доносится вой сигнализации. Пищит так, словно над головой. Окна в холле, оказывается, открыты. Звук влетает мощным потоком. Быстро заполоняет весь первый этаж.

– Ехарный-бабай! – вопит охранник и вылетает пулей.

– Давай! У нас минута.

Слава выталкивает меня из-за кулера. Я несусь к посту, а Бархатов – за мной к турникету. Следит за охранником и входом. Железная дверь громко хлопает.

А я теряюсь. Блин, столько кнопок. Бегаю глазами по ним, все цифры расплываются. Наконец, догадываюсь, что здесь все этажи идут по порядку, и внизу нахожу наш, второй. Нажимаю кнопку и на панели справа ввожу код. Один-пять-три-пять. Но ничего не срабатывает. Кнопочка этажа горит красным, как горела до этого. Неужели цифры перепутала? Ааа! Блиин!

Так стремно, что кажется я сейчас рожу собственное сердце.

– Че там? – подбегает Бархатов. – Один-пять-три-пять?

Киваю, пуча на него глаза. Они залиты страхом. Все размывается в перспективе.

– А че тогда? – он за секунду осматривает панель, которая светится желтым, и, озаряясь догадкой, жмет на Enter.

Блииин! Вот я дурында! Стукаю себя ладонью по лбу.

– Семеныч, чего там опять? – слышится из коридора, когда сигнализация на улице стихает.

– Жаба! – шипит Бархатов, хватает меня и тащит за диван, который стоит посреди холла.

Я даже понять не успеваю, что нам нужно укрытие, как мы уже там оказываемся. Он прижимает меня к себе за плечи и держит палец у губ. Моих. Чтоб не пищала. Аромат «Love is» будит во мне все чувства разом. Замираю, чтобы себя утихомирить.

– Семеныч! – Жаба уже в холле. Тяжелые шаги и вздохи разносятся на весь зал. Шуршит одежда.

И мне кажется, что шум моего сердца тоже отчетливо слышен. Бархатов смотрит на меня в упор отчаянно. Чувствую себя героиней боевика.

– Если спалит нас, притворимся, что уединились для утех, – шепчет он едва различимо и ухмыляется наискосок.

В смысле? Поцелуемся, то есть? Я вспыхиваю.

Жаба, ко мне! Мы тут, Жаба! Иди сюда!

Но она проходит мимо дивана и идет к выходу, зовя Семеныча.

Может, чихнуть, типа случайно?

Аркгх! Угомонись, наивная душа. Не стоит один фиктивный поцелуй со Славой отчисления.