В дверь класса постучали и в открывшийся проём заглянула молодая женщина с красивыми кукольными золотыми волосами и большой рыжей сумкой на плече. Серёжа почувствовал мягкий и тёплый, как вельветовая рубашка или плюшевый мишка, аромат пудры, корицы и мандарина.

– Валентина Валерьевна, можно вас? – было заметно, что женщина еле-еле сдерживает улыбку и готова рассмеяться.

Учительница встала:

– Ребята, я выйду на минутку, хорошо? А вы продолжайте рисовать.

Валентина Валерьевна вышла в коридор и закрыла дверь. Но дверь закрылась неплотно и Серёжа слышал весь разговор. Не нарочно, просто не мог не слышать.

– Валюха! Ну ты просто умора, честное слово! Со стороны так просто заслуженный учитель Российской Федерации.

– Ир, ты больно-то не кричи тоже…

– Замолкаю… Но ты очень хорошо выглядишь, органично. Как струна! Строгая и элегантная, как будто преподаёшь не в лянгасовской школе, а в Смольном институте благородных девиц… Вот я тебе, филологу, из Москвы книжку привезла – мне на Мясницкой, в «Библио-Глобусе» сказали, что она очень модная сейчас, вся столица читает!

– Спасибо тебе! Обязательно почитаю, приобщусь к богеме…

– На Кафку похоже, но наше, русское. Помнишь, когда по зарубежке «Замок» проходили, то я его вообще понять не могла? А теперь вот новости посмотришь, когда весь этот «КафкаZ» у нас, то поняла, насколько Франц был прав со всем этим абсурдным ужасом бытия, которое только эстетика оправдывает. Когда они и сами не могут государства построить, но и подчиняться не хотят… Но я вот зато…

Серёжа услышал, что расстёгивается застёжка-«молния», а потом сумбурный грохоток перекладывания чего-то небольшого и пластикового, шелест страниц блокнота, скрип, как будто фольга упаковки таблеток тёрлась о фольгу недоеденной шоколадки… Конец ревизии ознаменовала застёгивающаяся застёжка-«молния»